Жнец
Шрифт:
– Ты хочешь ехать прямо по дороге? – удивилась та.
– Ну да. Кто ночью поймёт, что это мы к ним пристроились сзади? За своих в темноте примут.
– Ты сумасшедший.
– Посмотрим.
Закрывшись второй полой шинели, Анна на своей сидела, положив карабин на колени, моя винтовка как всегда при мне была, вскоре я уснул. Иногда полезно такое умение как быстро засыпать, если это нужно, к счастью я умел это делать.
Проснулся я оттого что меня тормошили, да от явно близкой стрельбы на заднем фоне. Пулемёты били. Открыв глаза, я определил, что ещё светло, но вскоре стемнеет, краски дня тускнеть начали.
– Стреляют рядом, – успела сообщить Анна до того как я поинтересовался причинами моего пробуждения.
– Сколько я спал?
– Тут стреляют,
– Маловато. Давно стреляют? – поинтересовался я, вставая, и занимаясь собой.
Сапоги я не снимал, но ремень и всё что на мне скинул, чтобы не мешалось. Вот сейчас застегнул поясной ремень, согнав складки назад, потом чехол с биноклем и планшетку. Ну вот я и готов к труду и обороне, подхватывая свою винтовку, прислонённую к дубу, под которым мы спали. Надеюсь клещей мы не на хватали. Посмотрев на луг что виднелся за деревьями, я велел той:
– Сиди тут. Вещи в машину пока убери.
Анна стала скатывать шинели в скатки, а я прокрался к опушке, последние метры ползя на брюхе. Поначалу я ничего не увидел, да и стрельба уже стихла. Она доносилась откуда-то левее, тоже в районе опушке этого леса. Оттуда были слышным рёв нескольких мотоциклов, даже возгласы, изредка хлопки пистолетных выстрелов. Сомневаюсь, что это наши. Думаю, немцы резвятся. А вскоре стала ясны причины всего этого шума. Трое немцев, один на лёгком одиночке, и двое на тяжёлом мотоцикле с коляской гоняли нашего командира по лугу, заставляя его выделывать разные пируэты. Тот не опоясан был, ремня и кобуры не было, безоружен, голова пустая. Отдельно, но не участвуя в забаве катил, ещё один мотоцикл, тоже тяжёлый, на нём ехали трое немцев и ещё один, прикладываясь к бутылке явно не с лимонадом, шёл пешком за ними замыкающим, больше никого не было. Знакомая картина, не помню в каком фильме, но что-то я такое видел в прошлом теле. Тоже про войну в этот период. Тут раздался шорох, дёрнувшись я чуть не насадил Анну на нож. Та подползала ко мне со спины.
– Осторожнее, – сказал я испуганной девушке. – Мы на войне, в тылу врага.
– Это наш командор? – та не отрываясь смотрела в поле, пришлось отвечать.
– Да, политработник, судя по звёздам на рукавах. Причём кто-то из старшего комсостава. Отсюда не разберу его звание, далеко.
– Почему ты ему не помогаешь? – возмутилась та.
– Смотрю нет ли ещё немцев и прикидываю как это сделать. Немцы его только пугают, видать убивать не собираются. Не мешай, я думаю.
Я уже убедился, что немцев больше нет и те семеро что я наблюдаю, это все. Достав запасной магазин, я зажал его под левой подмышкой, после чего встав на ноги, и произвёл быструю серию из трёх выстрелов, поразив тех троих седоков что катили на одном из мотоциклов. Мне там пулемётчик не понравился, что не только веселился, но и внимательно осматривал окрестности. Тёртый сучара, этот мог на первые же выстрелы мгновенно развернуть пулемёт и дать прицельную очередь, а так я его положил. После первой серии выстрелов, я быстро повернул ствол винтовки, и сделал ещё три выстрела. Первый в пулемётчика второго тяжёлого мотоцикла, потом в его водителя, и в мотоциклиста на одиночке. Снова резко повернувшись, я не обнаружил последнего немца, того что с бутылкой шёл, но боковым зрением я приметил как тот упал в траву при первых же выстрелах, стараясь укрыться. Не помогло, трава был ещё не настолько высокой чтобы его укрыть, и я отчётливо видел, как тот уже сняв карабин со спины, готовит его к бою. Четырьмя последними выстрелами я поразил его. Хватило бы и одной пули, но я расстрелял в него до конца магазин. Чтобы наверняка. Если с остальными я был уверен в поражениях, то тут решил перестраховаться. А командир, видимо бегавший на остатках сил, упал и пытался отдышатся.
Посмотрев на Анну, что всё ещё лежала в моих ногах, я сказал ей, быстро перезаряжая винтовку:
– Иди к машинам, сейчас я этого командира привезу, похоже тот плох, выложился до остатка. Как бы до сердечного приступа не дошло, всё же возраст. Заодно немцев проверю, не люблю подранков оставлять.
Я побежал к мотоциклистам, нужно сначала заняться ими, не хочу стать жертвой своей глупости, оставив за спиной тех, кто мог в меня выстрелить, а Анна направилась к машинам. Она уже поняла по слову «привезу»,
– Ты кто? – хрипло спросил он.
Сняв фляжку с пояса, я помог командиру напиться, придерживая его за затылок, судя по трём шпалам в петлицах, был тот страшим батальным комиссаром. Подполковник, если на армейские звания перевести. Ну а пока тот жадно пил воду, вина там уже не было, я и пояснил:
– Младший сержант Крайнов, командир зенитного орудия. После гибели всех комодов являюсь исполняющим обязанности командира батареи. Пробираюсь к нашим, да вот вас встретил. Решил вмешаться, и уничтожил захватчиков огнём своего оружия.
– Зениткой?
– Нет, у меня «СВТ», на таких дистанциях очень неплоха для точной стрельбы. Сейчас, товарищ старший батальонный комиссар, я подгоню трофейный мотоцикл и отвезу вас к моей машине. Там у меня медик, он из медсанбата нашей Сорок Девятой дивизии, которую наша батарея защищала от налётов. Он вас осмотрит.
– Почему ты один, где остальные бойцы? Они тебя прикрывают? – уловив суть, спросил тот, самостоятельно продолжая делать мелкие глотки из фляжки, та уже почти пуста была.
– Мои бойцы ушли, товарищ комиссар. Вчера к нам лётчик вышел, а он старше по званию, старлей, он и приказал уходить к своим, а технику и вооружение бросить. Я отказался, а они ушли. Я их не виню, вчера утром меня из курсантов сделали младшим командиром, а потом назначали командиром орудия, до этого мы были не знакомы.
– Не красиво вышло, но по уставу им предъявить нечего, старший командир приказал. Ты из какого училища?
– Минского зенитного.
– Да быть не может? У меня же там товарищ служит. Зимой я там был.
– О, теперь я вас вспомнил, а то всё казалось, что где-то видел. Вы к нашему комиссару приезжали, мы на плацу тогда маршировали. Ещё обнимались с Гусейновым у входа в учебный корпус.
– Точно, фамилия моего товарища, Гусейнов. Сержант, я тут не один, моих немцы из пулемётов покосили. Посмотреть бы как они, может кто живой? У меня там фуражка и оружие с ремнём остались, я до кустов отошёл, когда немцы внезапно из оврага показались, из-за этого гула от дороги мы их заранее не расслышали.
– Я посмотрю, товарищ комиссар, но сначала вас отвезу к врачу, пусть она посмотрит.
– Она?
– Это девушка. Она одна осталась со мной, когда остальные с лётчиком ушли.
– Давай свой мотоцикл и поторопись.
– Есть, – козырнул я. Это уже был приказ.
Добежав до ближайшего тяжёлого мотоцикла, это был «БМВ», я сбросил седока, да и пулемётчика вытащил, не забыв забрать документы, после этого запустил заглохший двигатель и подкатил к комиссару, а тот ведь так и не представился. Там помог ему встать, пока мотоцикл тарахтел рядом. Он сел за мной, и мы докатили до нашей колонны. Анна сразу увела командира к машинам, посадив на подножку «Газона», и стала суетится с ним, а я, развернув тяжёлый аппарат, покатил к месту куда указал политработник. Действительно недалеко, метрах в трёхстах был на опушке небольшой лагерь, тут ещё и дорога из оврага внезапно выныривала, вот как наших застали врасплох. Тут было ещё два политработника, и один боец, красноармеец, водитель комиссара, как тот мне описал. Политработников убили в спину, когда они убегали в лес, водителя ещё и штыком добили. Живых не было. Все трое тут. Забрав документы и личные вещи, всё покидав в коляску, тот сам своё найдёт, я развернул мотоцикл и покатил обратно. Объехал всех немцев, забрал оружие, личные вещи и документы, последние в мою планшетку уходили. Вернувшись к колонне, я доложил комиссару что видел, опечалив его.