Жнецы ветра
Шрифт:
Договорить она не успела, так как озверевший от ярости Огонек выхватил меч и ударил по «Серебряному окну», прервав беседу. Вода из таза Митифы гейзером хлестнула в звездный потолок и обрушилась на постель.
— Вот и поговорили, — мрачно произнесла она, вставая с насиженного места и отжимая намокшие волосы.
Ей оставалось только догадываться, сколько в словах Рована кроется правды. Он вполне мог солгать по поводу артефакта. Лично она бы так и сделала. В любом случае следует быть настороже — Чахотка больной на голову, к тому же злопамятный.
Вошла рабыня и, не поднимая глаз, прошептала:
— Карета ожидает вас, госпожа.
— Новое платье! И полотенце! Живо!
Рабыня бросилась выполнять приказание, а Митифа, позволяя переодевать себя, чувствовала, что совершенно довольна. Подумать о смерти Тальки и неизвестной ученицы она могла и в дороге.
Глава 10
Освещение в зале было отвратительным. Слабым, тусклым, бросающим на стены неприятные алые отблески. Я щурился, пытаясь разглядеть, что там — впереди. Но видно было не дальше чем на сорок шагов.
Сердоликовые плиты холодили босые ступни. В этом холоде не было ничего неприятного, но создавалось впечатление, что, если я остановлюсь хоть на мгновение, ноги намертво прилипнут к полу. Поэтому я продолжал путь, стараясь не задерживаться, хотя посмотреть здесь было на что.
Больше всего это место напомнило мне приснопамятную Башню Ходящих. Тот же строгий стиль линий, те же изящные колонны, арки и контрфорсы. Здесь чувствовалась рука одного строителя. Единственное, что меня смущало, — вряд ли в Башне, пускай она и огромна, может быть настолько безлюдно.
Выломанные двери, сгоревшие портьеры, растерзанные полотна в золоченых рамах и встречающаяся кое-где копоть на потолке говорили о том, что здесь шел бой. Но ни одного тела я пока не нашел. Впрочем, как и намеков на следы крови.
Я не чувствовал никакой угрозы, шел не скрываясь. Слушал тишину, поглядывал по сторонам и пытался понять, где же очутился.
Череда залов вывела меня в огромное помещение, весь пол которого был залит водой и усыпан битым стеклом — остатками разрушенного купола. Осколки лежали толстым слоем, и пройти по ним, не порезав ступни, не представлялось возможным. Недолго думая я сбросил куртку и разрезал ее. Я знал, что там, дальше, меня ждут, а потому не стоит мешкать и жалеть одежду.
Обмотав тряпки вокруг ног, я начал осторожно пересекать зал. Сверху лил дождь. Он стучал, шелестел и шептал о скором приходе зимы. Мне казалось, что я различаю едва слышные слова: «Спеши».
Но дальнейший путь поставил меня в тупик. В зал спускалось множество лестниц и выходило бесконечное число коридоров. Какой из них нужен мне — оставалось только догадываться…
Сквозь шум дождя я различил легкую, певучую трель, словно кто-то подул в тростниковую свирель. Звук пришел справа и сверху. Угадав примерное направление, я поднялся по ближайшей лестнице на два пролета и прислушался. Теперь свирель играла гораздо ближе.
Я снял с ног намокшие
В отличие от первого этажа здесь не было следов боя или разрушения. Все статуи остались целы, картины (слишком темные, чтобы я мог их рассмотреть) висели в массивных и, на мой взгляд, достаточно безвкусных рамах. Чуть дальше оказалась распахнута дверь в какой-то зал с многочисленными рядами кресел.
Спустя еще две минки, впереди, на очередной лестничной развилке, я увидел человека. Лицо его мне не удалось разглядеть, но это и не требовалось. И осанка, и жесты были вполне узнаваемы. Он, приветственно махнув мне рукой, начал неспешный подъем по лестнице. Я последовал за ним.
Ступеньки были коваными и теплыми, словно живое существо. От последней из них начиналась крытая галерея с колоннами в виде древесных стволов, оплетенных черным виноградом. К моему удивлению, он оказался настоящим. Я не спускал взгляда с проема, куда только что вошел человек.
В комнате горели свечи. Окружая одинокий массивный стол тремя рядами, они стояли на полу. Пламя было ровным и спокойным, несмотря на распахнутую на балкон дверь и властвующую на улице непогоду. Оно не боялось ни сквозняка, ни летящих дождевых капель.
За столом, сложив за спиной рыжие крылья, восседала Йуола. Глаза йе-арре были завязаны алой повязкой, и она тасовала карты вслепую. Тонкие пальцы с лиловыми когтями ловко разобрали толстенную колоду, раскидав по столу. Каждая картинка ложилась на свое, только ей предназначенное место, и не прошло минки, как передо мной появился узор в виде цветка.
Я подошел ближе, чтобы разглядеть, что на них изображено. «Смерть», «Дева» и «Безумец». Эти карты повторялись одна за одной. До бесконечности. Но вместо привычных изображений я видел лица Проклятых и Лаэн.
Йуола почувствовала мое присутствие, быстро собрала карты обратно в колоду и указала пальцем в сторону балкона.
Ночь была необычайно темной и суровой. Ветер гулял в вершинах каштанов, раскачивал голые ветви, сеял дождем. Без куртки, да еще и босиком, я сразу же замерз. В небольшой жаровне, шипя, бесновалось сердитое пламя, а на скользких мокрых перилах сидел Гаррет.
Он кивнул мне, как старому знакомому:
— Как дела, Серый?
— Не слишком хорошо.
— Понимаю.
— Ничего ты не понимаешь! — тут же разозлился я.
— В том, что случилось, ты винишь меня? — склонив голову набок, с интересом спросил он.
Я тут же остыл:
— Нет. Зачем я здесь?
— Для того, чтобы увидеть.
— Что?
— Это предстоит узнать только тебе.
— Ненавижу загадки!
— Как и я. — Порыв ветра сорвал капюшон с его головы.
Он не собирался подсказывать мне. То ли не хотел, то ли вправду не знал.