Жорж - иномирец

Панченко Сергей Анатольевич

– Вы что делаете, уроды? Мы тоже люди, как и вы!

Мои слова потонули в церковных песнопениях, защищающих людей от потусторонних сил. Изрядно помяв, нас забросили в клетку, дно которой было испачкано кровью и навозом. Сил кричать и вразумлять не осталось. Да и не было в этом никакого толка. Челобыки испуганно отворачивались, когда я пытался посмотреть на них. Выставить нас демонами, таких отличных от них, ничего не стоило. Как и в любом мире, наверное, кроме похожего на Транзабар, людям было свойственно больше обращать внимание на отличия, чем на сходства.

Когда мы отъехали от места, где нас выбросило в этот мир, метров на триста, битва продолжилась. Хотелось верить, что повод для убийства друг друга у местных был достойный. Например, приготовление говяжьих стейков. Хотя, кроме нас с Лялей есть их тут никто не станет.

Мы ехали несколько часов, лесами, полями, деревнями, пока не показался мрачный замок, очень похожий на европейские средневековые замки. От него веяло мрачными подвалами, холодом и жестокостью. Ляля и змей всю дорогу молчали. Я решил, что если у них начнутся проблемы с рассудком, то это к лучшему, потому что ожидание смерти в здравом уме еще то испытание.

За весь короткий промежуток времени, начиная с момента, когда я сбил сатира и до сего момента, ощущение близкой смерти не было так реальным. Не было никакого предчувствия, что в этот раз пронесет. Все было неотвратимо страшно. Оглянувшись назад на свою жизнь, я почувствовал, что прожил их несколько. Каждый небольшой отрезок в другом мире по значимости равнялся большому куску в моем изначальном мире. Я пропитался другой жизнью, как бисквит кремом, как мясо дымом, как белье морозным воздухом. Теперь «на вкус» я был другой. Плохо, что оценить это времени не осталось.

Я обнял кошку и змея. Ляля зашмыгала носом вполне по-человечески. Нет, она была еще в своем уме, как и змей, закрутившийся вокруг нас спиралью.

Замок навис над повозкой мрачной тенью. Тяжелые ворота с противным скрипом отворились, и мы оказались внутри. Народ, преимущественно это были «коровы» в простецких одеждах и «телята» в коротких рубашках или вовсе голышом, потому что их мужья, сыновья и отцы были заняты убийством друг друга, со страхом взирали на нас.

– Это демоны! Очистите глаза молитвой! Приходите за святой водой омыть их!

Народ шептался и указывал на нас «копытами». Мне не было до них никакого дела. Стало даже легче, когда нас завезли в темное помещение, пахнущее сараем. Вскоре, в нем разожгли свет, и я понял, что обоняние меня не подвело. Пол, устланный соломой, был смешан с характерными на вид коровьими лепешками. Могучие челобыки достали нас из клетки и привязали к столбам грубыми веревками. До сего момента в моей жизни все было наоборот, я привязывал Зорьку, вернувшуюся из стада. После этого нас оставили одних в совершенно темном помещении.

– Что нас ждет? – Спросил змей, свесившись со столба головой вниз, как фонарь уличного освещения.

– Одно я знаю точно, нас не съедят. – Успокоил я его.

– Ты был прав, Жорж, травоядным нужна любая идея, чтобы держаться стадом. – Тяжко вздохнула Ляля.

– Н-да, только кошки гуляют сами по себе.

Где-то за стеной послышались шаги, раздающиеся по каменному полу. В щелях

тяжелой деревянной двери заиграли отсветы огня. Дверь скрипнула и отворилась. В помещение вошел тот самый престарелый священник. Он был один, что показалось странным. Старик обошел всю нашу троицу по очереди, задерживая факел на уровне лица и подробно разглядывая каждого.

– Ну, откуда вы взялись? – Спросил он.

Вопрос подразумевал, что он не верит в демоническое происхождение иномирцев.

– Издалека. – Ответил я. – Но не от сатаны с приветом.

Старик попытался засмеяться и закашлялся.

– Дерзкий. Зачем прилюдно пытался подорвать веру? Теперь придется вас убить на глазах у всех.

– А вы что, не верите, что мы демоны? – Спросила кошка.

– А ты веришь, в сказки, которые тебе бабушка перед сном рассказывала? Людей надо кормить не только сочной травой, но и историями, которые воспитывают в них кротость перед неизведанным и непонятным. Вы приехали на странной повозке, которая передвигалась самостоятельно, что натолкнуло меня на мысль, что вы из будущего, из того времени, когда люди предпочитают не слушать истории о боге, а сами творят мир. Я прав?

– Почти.

– Что это значит?

– Одно другому не мешает.

– Да, куда смотрит церковь? Неужто ей удалось закрыть глаза на чудачества людей выдумывающих всякие еретические вещи. У нас с этим строго.

– Прогресс не остановить. – Выпалил я.

– Извините. – Негромко произнес Антош. – Раз мы выяснили, что вы не верите ни в бога, ни в черта, может, развяжете нас? Жмет больно.

– Если ты думаешь, что я не верю в бога, то это не значит, что я не верю в вашу вероломность и хитрость. Потерпи, недолго осталось.

– А вы не пробовали пользоваться властью без религии? Разве обязательно было пугать людей адом, демонами и прочим?

– Знаешь, на чем держится власть? Думаешь, только на строгости? Нет, для абсолютной власти необходимо, чтобы человек изначально испытывал чувство вины. Начиная с родовых путей матери. Человек должен быть грешен с первых мгновений жизни. Никакой закон этого не дает. Человек отбыл наказание и вроде бы чист. Каждый из нас в душе держит какие-то темные мыслишки, и вот у церкви на них есть свой интерес. Пусть лучше в человеке всегда живет червоточинка греховного, за которую всегда можно подергать. Главное, пообещать ему, что за все воздастся потом, после смерти. Поэтому, они несут свои крошки нам, вместо того, чтобы починить крышу в доме или купить новый инструмент.

– Знакомо. Получается, что вы самые отъявленные безбожники?

Старик попытался засмеяться, но остановил себя, чтобы не закашляться и некоторое время молчал.

– Насчет бога я не совсем уверен. Старые источники, которые мы держим втайне, даже от некоторых служителей церкви, говорят, что мир создал бог, вдохнул в него жизнь, дал законы и ушел на покой. Все, что происходит в нем, просто игра, и я ей наслаждаюсь.

– А почему мы бы не дать насладиться ей всем? – Спросила Ляля. – Разве нельзя придумать так, чтобы всем было хорошо?