Жозеф Бальзамо. Том 1
Шрифт:
39. КОМПЬЕНЬ
На следующий день Компьень проснулся в радостном возбуждении; вернее сказать, Компьень в эту ночь и не засыпал.
Еще накануне в городке расположились на постой передовые отряды королевской гвардии; покуда офицеры знакомились с местностью, нотабли совместно с интендантом придворных увеселений готовили город к великой чести, которая ему выпала.
До самого утра городские власти занимались увитыми зеленью триумфальными арками, охапками роз и лилий, надписями в стихах
Девушки, по стародавнему обычаю одетые в белое, городские старшины в черном, монахи-францисканцы в сером, духовенство в парадном облачении, солдаты и офицеры гарнизона в новехоньких мундирах заняли отведенные им места, готовые двинуться по первому знаку о прибытии принцессы.
Дофин вместе с обоими своими братьями выехал накануне и к одиннадцати вечера инкогнито прибыл в Компьень. Рано утром он сел в седло и, не украшенный никакими знаками отличия, словно простой смертный, в сопровождении графа Прованского и графа д'Артуа — первому было пятнадцать лет, второму тринадцать — пустился вскачь по той дороге к Ребекуру, по которой должна была прибыть дофина.
Надо сказать, эта галантная мысль пришла в голову вовсе не самому принцу, ему подсказал ее воспитатель г-н де Лавогийон, который накануне был призван к королю, причем Людовик XV строго велел ему внушить своему августейшему воспитаннику представление об обязанностях, какие надлежит ему исполнять в ближайшие двадцать четыре часа.
Итак, г-н де Лавогийон счел уместным для вящего поддержания чести монархии посоветовать герцогу Беррийскому последовать традиционному примеру его предков — королей Генриха IV, Людовика XIII, Людовика XIV и Людовика XV, — которые предпочитали впервые увидеть своих невест не во дворце, во всем парадном убранстве, а в пути, когда те были еще не вполне готовы предстать глазам будущих супругов.
На своих быстрых скакунах принцы проделали за полчаса около четырех лье. Перед дорогой дофин был задумчив, оба же его брата веселились. В половине девятого они вернулись в город; дофин был все так же задумчив, граф Прованский почти угрюм, а граф д'Артуа еще веселее, чем утром.
Объяснялось это тем, что герцог Беррийский беспокоился, граф Прованский завидовал, а граф д'Артуа был в восторге, и причина этого была одна: замечательная красота дофины.
Лица всех трех принцев выражали их характер: у одного серьезный, у другого завистливый, у третьего беззаботный.
На ратуше Компьеня пробило десять, когда наблюдатель увидел, что на колокольне деревушки Клев взвилось белое знамя, которое должны были вывесить, едва на дороге покажется дофина.
Тут же раздался сигнальный удар колокола, в ответ ему на Замковой площади прогремел пушечный выстрел.
В тот же миг, словно только и ожидая этого сигнала, король, находившийся в Компьене, сел в карету, запряженную восьмеркой; следом в два ряда выстроилась гвардия, а далее несметное
Впереди процессии скакали галопом тяжелая кавалерия и драгуны; придворных раздирали два желания: быть рядом с королем и поспешить навстречу дофине; первое было почетнее, второе могло оказаться полезнее.
В сотне карет, запряженных четверней и растянувшихся по дороге чуть ли не на целое лье, следовали четыреста дам и столько же кавалеров, представлявших цвет французской знати. Эту сотню карет сопровождали верховые курьеры, гайдуки, скороходы и пажи. Дворяне свиты ехали верхом, и эта блистательная кавалькада текла среди клубов пыли, поднятой копытами коней, словно поток бархата, золота, перьев и шелка.
В Компьене сделали недолгую остановку, затем шагом выехали из города и направились к условленному месту встречи; она была назначена у придорожного креста близ деревни Маньи.
Дофина окружала вся французская молодежь; знать в летах ехала с королем.
Дофина все в той же карете размеренно катила к месту, где должна была состояться встреча.
Наконец оба поезда съехались.
Все кареты вмиг опустели. Придворные с той и с другой стороны вылезли из экипажей, и только из двух карет никто не вышел: это были кареты короля и дофины.
Дверца второй отворилась, юная эрцгерцогиня легко спрыгнула на землю и направилась к королевской карете.
Увидев невестку, Людовик XV велел открыть дверцу и в свою очередь поспешил выйти.
Дофина ухитрилась с такой точностью рассчитать скорость движения, что в тот самый миг, когда король коснулся ногой земли, она опустилась перед ним на колени.
Король нагнулся, поднял юную принцессу и нежно поцеловал, мгновенно окинув всю ее таким взглядом, что она невольно залилась румянцем.
— Его высочество дофин! — провозгласил король, представляя Марии-Антуанетте герцога Беррийского, до тех пор державшегося позади нее, так что она его не замечала или, во всяком случае, делала вид, что не замечает.
Дофина присела перед ним в грациозном реверансе, дофин в ответ поклонился и покраснел в свой черед.
После дофина были представлены оба его брата, за ними — три королевские дочери.
У дофины нашлось ласковое слово для каждого из двух принцев, для каждой из трех принцесс.
Все время, пока длилось представление, г-жа Дюбарри стояла позади принцесс, снедаемая беспокойством. Дойдет ли очередь до нее? Не забудут ли о ней?
После того как была представлена принцесса София, младшая дочь короля, все на мгновение примолкли и затаили дыхание.
Король, казалось, колебался, дофина как будто ждала еще чего-то, о чем заранее была предупреждена.
Король огляделся по сторонам и, увидев близ себя графиню Дюбарри, взял ее за руку.
Все немедля расступились. Теперь король и дофина оказались посреди круга придворных.