Жуков. Маршал на белом коне
Шрифт:
Когда врага от Москвы отогнали, из эвакуации вернулась семья — Александра Диевна с дочерьми, мать Устинья Артемьевна и сестра Маша с детьми. Как вспоминает Эра Георгиевна, в один из дней по приезде из Куйбышева они отправились к отцу в Перхушково. По всей вероятности, Жуков прислал за ними машину. Пробыли они в Перхушкове недолго, день или два, и вернулись в Москву.
Когда началось наступление, штаб фронта тоже вслед за войсками переместился на запад к станции Обнинская. Это уже была родина. Сюда Жуков ходил пешком из Стрелковки. Отсюда шли поезда в Москву. Сюда же он приезжал из Москвы, сходил с поезда и шёл домой, буквально летел, как на крыльях, тащил тяжёлый чемодан с городскими подарками…
Деревни в округе были сожжены. Местные жители ютились в наспех отрытых землянках. Еду готовили в чудом
Река Протва протекала недалеко от штаба. Иногда он спускался к ней, чтобы подышать влажным воздухом родины.
Начальник охраны старший лейтенант Бедов всегда в таких случаях находился рядом. Но Жуков делал молчаливый жест, чтобы тот оставил его одного. И Бедов садился поодаль с подветренной стороны, расстёгивал, на всякий случай, кобуру и закуривал.
Глава двадцать восьмая
Второе окружение под Вязьмой
«Шапка была набекрень у всех тогда…»
Контрнаступление под Москвой развивалось успешно. Тогда многим в Ставке и Генштабе казалось, что теперь сорванные с позиций немецкие дивизии и корпуса, танковые армии, потерявшие большое количество бронетехники, будут отступать до границы и дальше, что война с Германией может быть победоносно завершена, возможно, уже к лету.
Эти настроения порой охватывали и штаб Жукова. Но то, что реально происходило перед наступающими армиями Западного фронта, заставляло осторожнее оценивать свои возможности перед лицом по-прежнему сильного противника. Если бы Ставка усилила фронт хотя бы двумя общевойсковыми армиями, пополнила маршевыми ротами и батальонами поредевшие дивизии дерущихся армий, фронт смог бы в самое ближайшее время выйти на линию Витебск — Смоленск — Брянск.
Но Верховный и Ставка, не пополняя части фронта и никак не усиливая их огневыми средствами, требовали: вперёд! вперёд! пока, мол, враг не опомнился.
Враг пребывал в замешательстве недолго. Немецкие генералы убедили Гитлера: отвод войск на новый оборонительный рубеж неизбежен на любой войне. Гитлер определил рубеж, дальше которого отступать запретил, а пока — «удерживать фронт до последнего солдата».
Когда читаешь боевые донесения армий Западного фронта периода московского контрнаступления, приходишь к выводу, что немецкие войска приказ Гитлера выполнили в точности. Отходили медленно, в основном выводя из зоны боёв тяжёлую технику и транспорт. На дорогах оставляли заслоны, которые, контролируя основные направления, эффективно сдерживали продвижение наших наступающих колонн. Так было на фронте 50-й армии, 49, 43, 33, 5-й и др. Попытки окружить противника путём узких глубоких прорывов конно-механизированных соединений с последующим охватом сколько-нибудь существенного успеха не имели. Противник контратаковал, расчищал от снега свои колонные пути и уходил на запад, эвакуируя и живую силу, и ценные грузы. Так было и южнее Тулы, и в районе Калуги, и в Верее, и под Мятлевом и Юхновом. Как заметил маршал Рокоссовский, наши войска в тот период, наступая по всему фронту, выталкивали противника. На большее не хватало ни сил, ни умения, ни опыта.
В январе на Западный фронт прибыла делегация из дружественной Монголии. Возглавлял её давний друг Жукова по Халхин-Голу маршал МНР Чойбалсан. Войскам были переданы тёплые полушубки и меховые шапки, продовольствие. Жукову Чойбалсан вручил монгольский орден Боевого Красного Знамени. Жуков отдарил маршала трофеем — немецким автоматом МП-38/40.
Пятого января 1942 года Жуков прибыл в Кремль на заседание Ставки. С фронта ехал на поезде, от станции Обнинская. В Ставке обсуждался план дальнейших военных действий.
На заседании Жуков предложил продолжить наступление. Но и Западному, и Брянскому, и Калининскому фронтам, действовавшим по существу в одном направлении, необходимы были «хотя бы четыре армии на усиление». Без этого, считали Жуков да и другие командующие фронтов, «дальнейшее продвижение на запад невозможно».
Планы Верховного были грандиозными и мало сопрягались с реальной обстановкой. На заседании Ставки Сталин предложил повести наступление сразу на трёх стратегических направлениях: Северо-Западном, Западном и Юго-Западном.
Жуков предложил все усилия сконцентрировать на Западном направлении и, пока противник не успел закрепиться на новых рубежах основательно, пополнить войска личным составом, оружием, боевой техникой, в первую очередь танками и реактивными установками залпового огня. Создать сильные резервы. Особое внимание уделить артиллерии. «Без наличия мощных артиллерийских средств, — подытожил он, — наши войска не смогут прорвать оборону, сами измотаются и понесут большие, ничем не оправданные потери».
Когда Жуков сказал о бесперспективности наступательных действий на других направлениях, ему резко возразили Ворошилов и Маленков. Началась дискуссия. Жукова неожиданно поддержал заместитель председателя СНК СССР Вознесенский. Как член ГКО он отвечал за производство вооружения и боеприпасов. Вознесенский сказал, что «в настоящее время мы ещё не располагаем материальными возможностями, достаточными для того, чтобы обеспечить одновременное наступление всех фронтов».
Впрочем, как вскоре узнал Жуков, его столкновение с Ворошиловым и Маленковым было более чем бессмысленным — директива на начало наступления уже распечатывалась и готовилась к отправке в штабы почти всех фронтов.
Свой пакет Жуков получил 7 января поздно вечером. Задача фронта — совместно с войсками Калининского фронта окружить и уничтожить ржевско-вяземскую группировку противника. Конев должен был ударить на Ржев и Вязьму. Ему же предстояло атаковать в направлении Юхнова и Вязьмы.
Десятого января 1942 года пошли вперёд. А 19 января поступил приказ: вывести из боя 1-ю ударную армию и передать её в управление Северо-Западного фронта.
Возмущённый Жуков позвонил Верховному, хотя ответ знал наперёд — Сталин никогда не отменял свои решения.
В эти же дни новый командующий группой армий «Центр» фон Клюге опасно контратаковал силами жиздринской группировки на Сухиничи. Группировка прикрывала Брянск и состояла из моторизованного корпуса, усиленного пехотными дивизиями, только что прибывшими из Франции и Бельгии. Противник ударил во фланг 10-й армии и потеснил её. Ставка приказала срочно перебросить в район Сухиничей 16-ю армию Рокоссовского.
На правом крыле и в центре вначале всё шло хотя и напряжённо, но так, как было задумано. 33-я армия генерала Ефремова [136] освободила Верею. 5-я армия ворвалась в Можайск.
136
Михаил Григорьевич Ефремов (1897–1942) — генерал-лейтенант (1940). Родился в городе Тарусе Калужской губернии. Окончил городское двухклассное училище и Пречистенские рабочие курсы в Москве. Работал гравёром на мануфактуре Рябова в Москве. В 1915 году был призван в армию. Окончил школу прапорщиков в городе Телави. Участник Первой мировой войны. В РККА — с 1918 года. В 1920 году окончил Высшие военно-академические курсы. Находился на командных должностях. С 1927 года — военный советник в Китае. В 1928 году окончил курсы высшего начсостава РККА. В 1930 году — особый факультет единоначальников Военно-политической академии им. М. Г. Толмачёва. В 1933 году — Военную академию им. М. В. Фрунзе. Командовал корпусом. С 1937 по 1940 год командовал рядом военных округов. В 1938-м находился под домашним арестом и следствием. Вскоре был отпущен и назначен на Орловский военный округ. В 1940 году — генерал-лейтенант. В начале войны командовал 21-й армией. Затем — командующий Центральным и заместитель командующего Брянским фронтом. В ноябре 1941 года назначен на 33-ю армию. Покончил с собой при выходе из окружения в апреле 1942 года у села Климов Завод близ Юхнова. Похоронен немцами со всеми воинскими почестями. Герой Российской Федерации (1996 год, посмертно). Награды — орден Ленина, два ордена Красного Знамени, орден Трудового Красного Знамени.