Журавли улетают на юг
Шрифт:
– Это тебя сегодня сильнее всего промочило, вот и показалось, что сразу. Давно уже так.
– Нет, недавно. Сегодня первый день.
– Давно...
Девчата заспорили, словно это имело значение.
В шалашку вошел Александр. Его так и перетряхнуло короткой дрожью. Он тоже протянул руки к огню.
– Ну, чего вы ворчите? - спросил он, через силу улыбаясь. - Почему холодно? Потому что вы сами стали холодные. Песен не поете, не пляшете, вот и стали застывать. Верно?
– Поди сам попляши! - язвительно прошептала Ксения.
–
– Под дождем?
– Дождь перестал. Ну, кто со мной?
Никто не двинулся с места.
Александр все же растормошил девушек.
После ужина он выскочил первым и разжег большой костер. К огню потянулись и остальные. Утихающий ветер порывами трепал длинные языки пламени. Огонь выманил из шалашки и Евсея Маркелыча. Он никак не мог примириться с тем, что ему нужно лежать. Подумав, он полез на гулянку: хоть час постоит. Александр, подзадоривая девчат, плясал больше всех.
Вдруг его кто-то потянул за руку. Он оглянулся - Варя.
– Саша, надо поговорить, - запинаясь, сказала она.
Горячая волна обдала Александра: Варя впервые назвала его Сашей.
– Пойдемте сюда, что ли, в шалашку, - сказала она и быстро скрылась за дверью.
В шалашке было темно. Железная печка погасла. Запах жилья за эти многие дни и ночи, проведенные здесь, Александру показался родным. Вот так пахнет всегда в своем доме...
– Варя, - окликнул он вполголоса и ощупал рукой ближние нары, - где вы?
– Я здесь, - отозвалась она из дальнего угла. - Идите сюда.
Теперь глаза Александра немного привыкли к темноте. В профиль расплывчато рисовалась на стене шалашки откинутая назад голова девушки.
– Саша, что я наделала! - В голосе Вари звучала тревога.
– А что?
– Я знала, какая будет завтра погода, и отцу ничего не сказала.
– Ветер стихает, - успокоил ее Александр. - Погода будет хорошая.
– Нет, - с усилием выговорила Варя, - завтра будет шторм.
– Шторм? - недоверчиво переспросил Александр. И решил отшутиться: - Ну и что же? Как говорят, без шторма на море не бывает, а Енисей - брат морю...
– Нет, вы ничего не знаете...
И Варя передала ему свой разговор по прямому со Стрелкой.
– Нехорошо, конечно, что сразу Евсею Маркелычу вы не сказали. Но ведь все равно нам шторма не избежать бы, - подумав, заметил Александр. - Если будет - он будет везде.
– Да, везде, - с ударением проговорила Варя. - Везде. Но не везде можно плоту отстояться от шторма. Вчера там, может быть, было и можно, а здесь определенно нельзя.
И на это возразить было нечего.
– Отец крепко беспокоится, сами вы видели, - заговорила снова Варя. Почуял, что будет шторм. Только он понял это сегодня, а я знала вчера. А сегодня плот на отстой уже негде поставить - пески.
– Проскочим, - все еще стараясь казаться беспечным, сказал Александр.
– Если бы так! А не успеем? - И вдруг с ожесточением: - Чего я такая упрямая? Все хотелось,
– И хорошо, что упрямая, Варенька. - Он нашел ее руку. - И не только упрямая, ты и смелая. И плот наш дойдет. Дойдет! Ты верь!
– И дура же, дура я какая! - в отчаянии говорила Варя, не отнимая своей руки. (Они оба не заметили, как перешли на "ты".) - И чего я никому, даже тебе не сказала?.. Думала: часто ошибаются синоптики - чего зря отца расстраивать, больной он. Что же мне делать теперь?
– Варенька!..
Варя затихла. Долго сидела молча. Потом подняла голову и твердо сказала:
– Ежели что случится, одна я во всем виновата.
– Варенька, может быть, и страшного нет ничего...
А у костра, за стеной шалашки, девушки по-прежнему шумели и хохотали, затеяв какую-то игру.
Вдруг Варя вскочила.
– Саша, Саша, тебе на вахту надо идти, - несколько раз повторила она. Отца надо сменить. Иди...
Оставшись одна, Варя стала шарить на нарах: куда же девался платок? Надо идти и ей на реи. Там холодно, темно, ветер, дождь... Ничего! Это все ничего... Где же платок? Ах, вот он куда свалился! Варя закутала голову, надела брезентовый плащ и, застегнув верхнюю пуговицу, уронила руки.
– Нет, нет, не уйду, пока отцу не расскажу всего, - прошептала она. Вину свою утаивать не стану.
Утром солнце выглянуло только на несколько минут, и сразу на него накинулись распухшие от изобилия влаги клочковатые облака. Они, как разведчики, бежали впереди, а за ними серой стеной двигалась та самая туча, о которой Евсей Маркелыч говорил, что она за сутки обернется вокруг земли. На воду сразу легла плотная рябь. Впереди, километрах в шести, острой стрелой далеко уходя в реку, обозначился Верещагинский мыс.
– Эх, накроет нас тут! - озабоченно говорил Евсей Маркелыч, глядя то на далекий мыс, то на тучу, расползающуюся по всему небу. В одном конце ее уже протянулись к земле широкие косы большого дождя. - На самом мысу, как есть на самом мысу прижмет... Час бы один нам всего!..
Он тоскливо оглядел берега: пески, пески... Нельзя податься ни вправо, ни влево - принимай бой на самой середине реки. И недалек мыс, за ним есть где укрыться, да ведь рукой до него не дотянешься. Вон наверху опять показался дымок. Если с баржами пароход, ему здесь тоже достанется, если налегке - успеет убежать за мыс.
– Ну, дочки, держитесь, - сказал он, подзывая девушек к себе, - сейчас будет нам ладная баня.
Рыская по всей реке, от мыса уже катились беляки.
– В шалашке чтоб никого, - торопливо приказывал Евсей Маркелыч. Он сразу стал жесткий, сухой и ростом словно выше. - На гулянке делать нечего, еще сорвет, в реку сбросит. Я стану здесь, Ирина - посередине, ты, - сказал Александру, - в корму. К каждому по четверо.
К Александру подвинулись Варя, Луша, Агаша и Поля. Остальные разделились между Ириной Даниловной и Евсеем Маркелычем.