Журавлик - гордая птица
Шрифт:
— Зато я знаю, — откликнулась Евгения, — вернее, предполагаю.
Эдвард резко вскинул голову, устремив на Дубову нетерпеливый взгляд.
— Ну?! — передразнил он её, употребив её же выражение.
— Баранки гну, Каллен. Быстро хорошо не бывает, — по-доброму усмехнулась она, заставив Эдварда скрипнуть зубами от нетерпения. — Белла, ты помнишь адрес Степана Сукачёва?
— Нет, — встрепенулась та, — но он у меня записан.
Белла вскочила и кинулась в прихожую, где лежала её сумка. Порывшись там, она выудила искомую бумажку и, вернувшись в кухню, бережно положила её на стол.
— Всё правильно, — радостно воскликнула Евгения. —
— Но Корнев не знал о Степане. Ты уверена, что речь идёт именно о номере его дома? — Изабелла начала сомневаться.
— Может, это просто совпадение, — подтвердила Дубова. — А может… Ты уверена, что твой бывший ничего не знал о Сукачёве?
— Девушки, — взмолился Эдвард, — перестаньте говорить загадками и просветите уже меня, бестолкового, о чём идёт речь.
Изабелла, спохватившись, стала рассказывать Каллену историю знакомства со Степаном.
— То есть за могилой Энни до нашего приезда ухаживали только вы? — Каллен переводил благодарный взгляд с Беллы на Женьку.
— Да, — нетерпеливо отмахнулась Журавлёва. — Но не это сейчас важно.
— Зная Дмитрия, я не удивилась бы, если бы узнала, что он копался в твоих вещах. Где ты хранила эту записку? — с подозрением спросила Евгения.
— В кошельке, — тоненько пискнула Изабелла, а потом охнула, поняв, что Женька, скорее всего, права.
В последний год совместного проживания с Дмитрием она всё чаще замечала пропажу денег из собственного бумажника. Сначала по мелочи, потом стали пропадать более крупные купюры. Однажды, когда терпение Беллы было на пределе, она задала Корневу вопрос в лоб, интересуясь, что тому известно об исчезновении денег. Тот с оскоблённым видом долго отрицал свою вину, а потом демонстративно не разговаривал с женой несколько дней. После того разговора Изабелла стала осторожней, стараясь не оставлять собственный кошелёк без присмотра. Скорее всего, Дмитрий нашёл бумагу с адресом Степана именно тогда, когда в очередной раз запустил руку в её бумажник.
— Белз… — раздался рядом с ней голос Эдварда.
— А? Ч-что? — Белла вышла из транса, куда затянули её воспоминания.
— Он брал у тебя деньги?
Белла ойкнула, когда поняла, что только что размышляла вслух.
— А чему ты, Эдвард, удивляешься? — развела Женя руками. — Это, как ты теперь понимаешь, не самый его большой грех. Начинал этот козёл с малого.
— Женёк, не выражайся, — машинально одёрнула Белла подругу, устало опускаясь на стул.
— Вынужден с ней согласиться, любимая, — заметил Каллен, вытягивая руку и нежно массируя женщине спину. — Твой бывший муж и вправду редкостный козёл.
— Ага, — кивнула Изабелла, расслабляясь от приятных ощущений, которые дарили ей сильные пальцы Эдварда, путешествуя по её позвоночнику.
— Думаете, наш Димочка может быть в Алёхино? — уточнила Женя. — Это при условии, что Степан вообще ещё жив, а не лежит где—нибудь на краю погоста, не выдержав обильных попоек и отдав Богу душу. И откуда мы знаем, что Корнев рванул именно туда? Эту бумажку он потерял ещё до того, как отбыл в Сиэтл.
— Но проверить нужно, — настаивал Каллен.
— Нужно, — согласно кивнула Женька. — Но одному тебе в посёлок ехать опасно. Вспомни о том, что этот человек невменяем. Одно только то, как он поступил недавно с Сашей! Я уже не говорю об этих звонках и о том, что он следил за вами, если знал, что мы отправились на каток в тот день, когда мой крестник попал в больницу! Он ведёт себя,
— Но как… — Эдвард уставился на Женю.
— Как-как, — передразнила она его. — Эдвард, скажу тебе честно, раздобыть оружие -не проблема. И отсутствие разрешения может компенсировать лишняя кучка хрустящих бумажек, накинутая сверху другой такой же кучки. А бумажки эти у него, судя по тому, что он опустошил чемодан Насти, присутствуют в большом количестве.
Эдвард молчал, переваривая услышанное.
— Давайте сделаем так, — предложила Евгения. — До Нового года осталось всего два дня. Не будем портить себе праздник. Корнев никуда не денется, пока он считает, что нашёл надёжное убежище. А после праздника я устрою вам встречу с Никитой, обещаю.
По квартире разлилась трель звонка домофона.
— Это Эммет, — спохватилась Белла, встретившись с Женькой взглядом.
— Прошу, ему ни слова. Он не должен пока знать, кем на самом деле является бывший муж Беллы! — взмолился Эдвард.
Евгения, выслушав Эдварда, только сдержанно кивнула, не отпустив на этот раз ни одной колкости, чем несказанно удивила Каллена. Она быстро встала и с серьёзным видом протопала в прихожую, начав одеваться.
С Эмметом они столкнулись прямо в дверях и оба застыли в нерешительности. Опомнившись, Эммет посторонился, пропуская Женю к выходу с единственной фразой:
— Мисс Дубова, прошу.
— Благодарю вас, добрый сэр. — Женька склонилась в шутливом реверансе.
Но вскоре взгляд её потеплел, потому что за спиной Эма она заметила притихшего Алекса. Присев перед мальчиком на корточки, Женя взяла его мизинчики на обеих руках и покачала в приветственном жесте.
— Привет, — шепнула она с улыбкой. — Как дела?
— Привет, — так же тихо ответил ей Алекс. — Всё хорошо. А когда ты дочитаешь мне ту книжку про цветок с разными лепестками? Помнишь, там ещё девочку звали так же, как и тебя?
— Это — «Цветик — семицветик», малыш. — Евгения не скрывала радости от того, что мальчик запомнил сказку, которую она начала читать ему в тот вечер, когда Алекс остался у неё ночевать. — Тебе она понравилась?
— Угу, — с готовностью кивнул он. — Там ещё был такой смешной стишок.
И Алекс начал повторять то, что запомнил:
— Лети, лети, лепесток через запад на восток, через север через юг…
— Возвращайся, сделав круг, — добавила Женя.
— Лишь коснёшься ты земли… — радостно продолжил мальчик, вспоминая следующую строчку.
— Быть по-моему вели! — торжественно закончила Женя считалочку.
Она подставила ладони, и Алекс с готовностью хлопнул по ним своими ладошками, воскликнув:
— Давай дочитаем, пожалуйста!
— Надеюсь, что у нас ещё будет такая возможность, — успокоила его Женя бодрым голосом.
Над их головами раздалось тихое: «Кхм — кхм». Эти двое так увлеклись обсуждением интересующей их темы, что только теперь, подняв головы, заметили устремлённые на них три пары глаз. Белла смотрела с сочувствием и теплотой, Эдвард — с удивлением. А вот Эммет… В его взгляде смешались изумление, боль и что-то очень похожее на ревность. Женя в замешательстве, так несвойственном ей, поднялась в полный рост. Избегая смотреть прямо на Эма, она обратилась к Изабелле: