Журнал «Если», 1995 № 03
Шрифт:
Так они и не пришли к единому мнению.
Владимир Губарев
МЕЖДУ СЦИЛЛОЙ И ХАРИБДОЙ
Английское слово «рекет» неожиданно быстро пустило корни в нашей жизни.
Десять лет назад его знали единичные любители детективного жанра, сегодня оно понятно любому.
На поверхность проблема организованного вымогательства всплыла вместе с «гласностью». По-настоящему серьезное распространение в нашей стране этот вид преступлений получил в конце 80-х.
Объектом вымогательства может стать практически любой. Сумма выкупа в 12 млн. рублей обычно фигурирует у «дворовых» рэкетиров. Аппетиты растут
Жертва обратилась в ГРУ, а оттуда сообщили в Региональное управление по организованной преступности (РУОП), и девочку освободили. Что примечательно — данная группа на две трети состояла из женщин. Организатор — мать двоих детей — получила 11 лет, а одна из участниц, кстати, беременная, пять.
Иногда сами «похищенные» оказываются по совместительству рэкетирами. 100 тысяч долларов потребовали у семьи за возвращение 13-летней дочери. Оказалось, что девочка три дня скрывалась у приятелей, дожидаясь, пока родители раскошелятся. У директора одного из спорткомплексов похитили дочь-студентку. Выяснилось: 25-летний бездельник. А держали ее все это время на квартире 17-летней девицы, которая уже была осуждена условно за разбой.
— Я в школе в засаде сидел, — рассказывает оперативник РУОП, — лбы встречаются, не дай боже. Приходилось разбираться со школьным рэкетом: не дал списать — выкладывай 100 долларов, облагают данью младшие классы. Доходит до того, что параллельные классы устраивают между собой разборки — делят сферы влияния.
Уличный рэкет — для начинающих, им занимаются обычно низовые структуры организованных преступных группировок либо дворовые команды. Бомжи тоже могут сбиться в кучу и «наехать» на того, кто, с их точки зрения, живет лучше остальных. Был случай, когда за похищенного требовали выкуп всего в 200 тысяч рублей. Сумма, по нынешним временам, явно несолидная. Более серьезные «специалисты» контролируют, например, строительный бизнес. Под «прицелом» находятся и многочисленные артели, занимающиеся отделочными работами по демпинговым ценам. Значительная их часть состоит из жителей Украины, Молдовы, которые приехали в Москву в поисках заработка. Жаловаться «мигрантам» нельзя, вот и обирают их «как липку». А вот в нефтяные дела уже никто не суется, понимают, что лишнего рта здесь не потерпят.
Вариантов сбора дани существует множество: скажем, автослесарь не уложился в срок с ремонтом автомобиля — «плати неустойку». Могут угнать машину и потребовать выкуп, а то и просто пригрозить, что сожгут иномарку.
Лобовой рэкет встречается редко. Теперь вымогательство, как правило, камуфлируется предложением охранных услуг. Различить охранные фирмы и рэкет бывает достаточно трудно. Формальное отличие в том, что одни лишь предлагают свои услуги, а вторые принуждают ими воспользоваться. Но подобное разграничение условно. Повадки рэкетиров изменились. По отношению к «объекту» бандиты стараются быть предельно корректными — изъясняются намеками. Юридически грамотные, они знают, если нет прямых угроз — не будет и ответственности. Приходят хорошо одетые люди и предупреждают: мол, у вас нет «крыши», а это опасно. Если намек не понят, в следующий раз добавят: «Как же это вы ничего не боитесь, все-таки девочка ваша ходит в такую-то школу…»
Сильные группировки, как правило, контролируют всю свою территорию, все, что здесь делается. Лидер осуществляет общее руководство, «замы» курируют рынки, автоугоны, проституцию, наркотики… Но бывают и заходы на чужой участок. «Измайловцы», к примеру, спокойно работают в Солнцеве, хотя и должны соблюдать
— Часто возникает путаница из-за названий банд, — говорит Александр Вахненков — заместитель начальника отдела по борьбе с вымогательством и захватом заложников московского РУОПа. — В «липецкой группе» только несколько человек были выходцами из этого города — остальные москвичи. То же самое и с этническими ярлыками — в «чеченских» группировках русских гораздо больше. Преступность не знает национальностей. Вы никогда не задумывались, почему с Кавказа много «воров в законе»? Оказывается, там даже такое «звание» можно купить. Вот и появляются «авторитеты» двадцати с небольшим лет от роду. Есть гораздо более серьезные криминальные лидеры, которые предпочитают оставаться в тени. А вообще-то рэкет охватывает далеко не так много людей, как это можно представить, читая газеты.
Какие капиталы нажиты с помощью рэкета, подсчитать практически невозможно, так же, как и определить, где они сегодня крутятся. На счетах госпредприятий не обязательно обращаются «чистые» деньги. «Грязные» капиталы вложены в легально существующие фирмы, компании. Теперь криминальные авторитеты предпочитают иметь собственные торговые точки: нанимают людей, а прибыль снимают сами. Многие понимают, что стричь надо с умом, чтобы не душить предпринимателя. Не зря как-то было сказано, что бедный человек — злой человек; нельзя отнимать все. Молодые же часто жадничают, их аппетит не знает границ.
— С чего все начиналось? — вспоминает 23-летний Александр из Сокольников. — Ходил в школу, занимался тяжелой атлетикой, боксом, рэгби. Дотянул до восьмого класса и в 1987 году ушел в ПТУ. Как-то раз подошел ко мне парень из моего двора, лет на пять постарше, и говорит: «Слушай, мужик, что-то ты одет плоховато? Нехорошо как-то получается. Вот тебе три сотни — все-таки соседи! Зовут меня Миша… Давай как-нибудь поболтаем…» Вскоре Миша объяснил, что от меня требуется. В общем немного — когда нужно, быть «на стреле» (место разборки), ну и, конечно, при необходимости драться… Так я попал в «быки» (нижняя ступенька в иерархии). Потом из ребят моей секции — тогда я был рэгбистом — сбилась пятерка. Сначала многие отказывались. А увидели, как мы живем — одеты классно, денег полно, примерно за год можно собрать на подержанный «жигуль», девочки на нас «западают», — сами потянулись. Нынче желающих избыток. Работа не пыльная — «пасем» палатки и рынки. Главное, чужих не пускать. Ну и времени свободного достаточно. Только если в кабак идешь или еще куда, предупреждать нужно старшего, чтоб найти могли быстро. На обычную разборку редко собирают больше 10–15 «быков», а при «полной мобилизации» — 150–200. Это если со стрельбой и другими делами. С оружием, «выкидухами» просто так никто не ходит. «Стрелки» забивают подальше, в безлюдном месте.
Как платят? Суточные у «быка»: 40–50 тысяч, за выезд — плата отдельная и зависит от серьезности операции. Старший получает тысяч 100. Да и на «стрелку» ходит редко. Всего в нашем «кусте» 6–8 «пятерок».
Конечно, можно и свои дела «клеить»: найти точку, которую никто не «пасет», или поставить на счетчик наркоманскую хату. Главное, не светиться. А если дело дойдет до начальства, вызовут, заставят полученные деньги отдать, да еще штраф наложат. Иногда могут «понизить», но это редко бывает. Чаще просто даешь взятку старшему пятерки или, если информация ушла выше, тогда «сотнику» — вся пирамида держится на взятке, как в госсистеме.