Журнал «Если», 1997 № 12
Шрифт:
— Приближается момент подъема в воздух. Надеюсь на славные скачки.
Хассан, все еще улыбаясь, положил Иону на плечо свою тяжелую стальную руку.
— Подожди немного. Боюсь, планы несколько меняются. Я решил, что партнер мне ни к чему. По возвращении мои мальчики сами соберут всю выручку. Но тебе не о чем волноваться: я оставлю тебя в роли юнги-официанта.
Ион изобразил гнев.
— Но ты обещал… — раздался его негодующий шепот.
— Я солгал. Мне прекрасно удается ложь. Не хуже мне удается карать тех, до кого не сразу доходит очевидное, а именно, кто заказывает музыку, кто слуга, а кто господин. Надеюсь,
Ион попятился и занял место за стойкой, рядом с Ким, надеясь, что убедительно сыграл свою роль. Но еще проходя через зал, он начал замечать, что толпа почему-то не выглядит такой внушительной, как несколькими секундами раньше, а игорный дом — таким роскошным.
Потом он в ужасе заметил, что Павел превратился в настоящего Павла, а «девочки» — в худший кошмар, какой только мог привидеться головорезам после чересчур плотного ужина. Сам пол «казино» накренился, не устояв без магической поддержки на рассыпающемся фундаменте. Уже не вызывало сомнений, что летучий игорный дом не собирается взлетать.
— Что случилось? — крикнул Ион Павлу.
Малыш Абдул, только что скользивший в воздухе под самым потолком, готовясь воспарить вместе с сооружением, плюхнулся на пол. На его счастье, падение было смягчено навозной кучей, в которую превратился золотой фонтан. Вскочив на ноги, он сперва попытался принять горделивую осанку, не зная, сколько непосвященных находится рядом, но тут же не выдержал.
— Вы представляете, что я сейчас видел! Я облетал помещение и занимался колдовством, а потом взглянул на город — и не поверил своим глазам! Можно подумать, что по городу прокатилась разрушительная волна. Наш прекрасный прежде иллюзорный город лежит в руинах, он похож на зачумленную свалку! Воздушные замки рухнули, ковры-самолеты упали, повозки остановились. Я ничего не успел понять, потому что упал и сам.
— Что-то где-то расстроилось. Колдовское замыкание, — предположил Павел.
Тут из-под стойки раздался знакомый голос:
— Вот я и вернулся! — То был звучный баритон смуглого и седовласого колдуна по имени Отелло, несколько секунд назад еще пребывавшего в кошачьем обличье. — Что случилось?
— Не знаю, — ответил Павел. — Но мы все равно рады, что ты снова с нами.
Малыш Абдул предложил свою версию:
— Я слыхал рассказы моряков, как они проплывали там, где не работает никакая магия. Может, наш город тоже стал таким местом?
— А Доил Хассан? — крикнул Ион. — Нам крышка!
Все обернулись туда, где только что стоял Доил — восьмифутовый гигант с железными конечностями, маг-разбойник, который сейчас испепелит их своим гневом. Однако их ждало нечто совершенно неожиданное. Вместо гиганта они узрели древнюю согбенную старуху, трясущуюся от страха.
— Прочь! — прокаркала она. — Я — Доил Хассан, великий и всесильный! Кара моя ужасна, я не ведаю снисхождения!
Даже тупые приспешники Доила не выдержали и расхохотались.
— Представляю, что скажут остальные ребята! — пропищал один из головорезов тоненьким голоском евнуха. — Пошли!
Охранник подхватил старуху на руки и в сопровождении остальной охраны поспешил к дворцу Доила Хассана, еще недавно великого и всесильного.
Волшебство
О Дойле Хассане больше никто ничего не слышал.
Отелло так и остался человеком, так как в отсутствие Хассана никто не стал восстанавливать чары, и решил попытать счастья не в городе, а в более благоприятных условиях предместья.
Участники «маскарада», довольные достигнутыми результатами (хотя план осуществился не совсем так, как первоначально предполагалось), поделили по справедливости золото, доставленное Хассаном в уплату за баню, и рассеялись. Все вернулись к прежним занятиям и снова вышли на поиски доверчивых простаков.
Что касается Иона и Павла, то их соединила крепкая дружба, основанная на взаимном доверии, то есть на обоюдном убеждении: на их век дураков хватит.
Дмитрий Крюков
ЛОВКОСТЬ РУК, И НИКАКОЙ МАГИИ!
В рассказе Томсена причудливо сплелись магия, жульничество и афера.
Во все времена были, есть и будут ловкачи, превращающие навоз в рубины, свинец в золото, извлекающие из воздуха монеты, распиливающие красоток и так далее… Одни это делают только наживы ради, другие — еще и из любви к искусству. Одни уверяют, что пользуются магией, другие не скрывают ловкость своих рук. Первых мы называем мошенниками, вторых — иллюзионистами.
Истоки иллюзионного искусства теряются во мгле веков. На заре цивилизации шаманы, маги, колдуны и жрецы самых различных верований практиковали трюки, которые затем вошли в репертуар фокусников. Многие чудеса, описанные в легендах и преданиях, вполне воспроизводимы ныне на эстраде. Тем не менее человек по-прежнему алчет чуда, не желая видеть, что порой под личиной современного мага и чародея скрывается просто не очень хороший фокусник. Такова, наверное, наша природа, ибо даже во времена незапамятные ловкие иллюзионисты легко и непринужденно обводили вокруг пальца не только простодушных обывателей, но и высокопоставленных особ. Кстати, именно одному такому случаю мы и обязаны первому письменному упоминанию о фокусах.
27 век до н. э. Древний Египет времен Четвертой династии. Фараон Ху-фу, более известный ныне в наших краях как Хеопс, строитель самой большой пирамиды, устал от трудов. Его сыновья, желая развлечь царственного папочку, приводят к нему некоего Джеди, не то торговца, не то ремесленника. Что произошло далее, можно прочитать в папирусе Весткар (назван так по имени владелицы): «Сказал его величество:
8.13 «Правду ли говорят, будто ты можешь соединить отрезанную голову с туловищем?»