Журнал «Если», 2001 № 04
Шрифт:
— Вы все в моей власти, — зловещим тоном сообщил он. — Теперь вам придется подчиниться воле моей невесты-вампирши.
— Книги, — выдохнул Эрнест. — Книги, книги, книги.
Подойдя к ближайшей стопке, он вытащил один из томов, стряхнул с темной твердой обложки пыль, а потом попытался прочитать золотые буквы на корешке. Различить их в полумраке, который почему-то казался здесь совершенно естественным, было совсем непросто.
— У-то-пи-я, сэр То-мас… Сэр Томас Мор… Здорово! Потрясающе! Понятия не имею, что это такое, но обязательно разберусь… Времени, конечно, понадобится много… ужас, как много! Я, скорее
Майкл тоже взял книгу и прочитал название: «Капитал», Карл Маркс. Он открыл ее, но обнаружил, что не понимает ни единого слова.
— Она не на нашем языке. На каком-то другом. Интересно, на каком?
Горация книги не особенно занимали. Чувствуя некоторое превосходство, он наблюдал, как Джейн и Эмили ходят от полки к полке, касаются томов так, будто те могут в любой момент взорваться, просят Майкла или Эрнеста прочитать название.
Джейн обнаружила стопку книг, каждая из них называлась «История упадка и разрушения Римской империи» Эдварда Гиббона. Эмили нашла «Искусство человечества» Хендрика ван Луна. Майкл положил «Капитал» и отправился к другой полке, где ему попалось «Искусство созидания» Артура Кестлера. Эрнест попытался читать «Утопию», но довольно быстро понял, какое это трудное дело, и решил немного отдохнуть.
— Я есть хочу, — заявил Гораций. — Пока вы, умники, тут развлекаетесь, я бы с удовольствием перекусил.
— Всем пора перекусить, — согласилась Джейн. — Мы ведь можем есть и разглядывать книги… Жаль, что я не умею как следует читать. Эрнест, тебе придется мне помогать.
На лице Эрнеста появилась печальная гримаса, которая, однако, всех ужасно развеселила.
— Помогать тебе! — грустно проговорил он. — Дорогая Джейн, у меня все силы уйдут на то, чтобы помочь себе!
Эмили разделила бутерброды и яблоки. Постепенно становилось все темнее, и теперь разбирать даже крупные буквы на первых страницах и обложках было практически невозможно. Майкл включил фонарик.
— По-моему, не стоит слишком активно размахивать этой штукой, — заявил Гораций. — Снаружи могут увидеть свет. Мы же не хотим, чтобы чересчур любопытные сухари нас заметили.
— Знаете, что я сделаю, — взволнованно проговорил Эрнест. — Подберу несколько книг, которые смогу прочитать, и возьму домой. Покончив с ними, я поменяю их на другие.
— А надежное место, чтобы их спрятать, у тебя есть? — поинтересовался Майкл.
— Нет, но я обязательно его найду. — Он грыз яблоко и пытался разобрать хоть что-нибудь из «Королевских идиллий» Альфреда Теннисона.
Майкл расхаживал взад и вперед, а его шаги грохотали по деревянному полу. По непонятной ему самому причине он вдруг вспомнил свои же слова. В стране безумцев нормальный человек считается сумасшедшим.
Он оглядел большую темную комнату и стопки пыльных книг, брошенных тут и там, словно их принесли сюда в спешке и оставили гнить. Затем он посмотрел на своих друзей, поглощавших бутерброды и яблоки в окружении миллионов записанных кем-то слов, которые можно расшифровать, только приложив огромные усилия. Майкл подумал о реке — и не реке вовсе, и о родителях, совсем не похожих на своих детей… и в самом деле, они живут в стране сумасшедших. Но вот вопрос — кто в состоянии дать определение здравому уму? И можно
От подобных размышлений и попыток прочитать хоть что-нибудь у Майкла разболелась голова. Он устал от загадок, борьбы, необъяснимой изоляции хрупких, а еще от одиночества, которое заставило их искать друг в друге братьев и сестер, Он устал от ответственности за Семью. И от того, что прекрасно понимал — так будет продолжаться еще очень долго.
Майкл вздохнул и начал водить фонариком по стопкам книг. Одна из них привлекла его внимание, и он вытащил ее из пыльной кучи. Медленно, старательно разбирая буквы, прочитал титульный лист. И неожиданно забыл об усталости. Сердце отчаянно колотилось у него в груди. Майкл понял — ни на секунду не усомнившись в своей правоте, — что не зря потратил столько усилий на то, чтобы научиться читать. Книга, которую он держал в дрожащих руках, называлась: «Краткая история мира». Автора звали Г. Дж. Уэллс.
Майкл уселся прямо на пол и принялся осторожно листать книгу. Тут и там глаз выхватывал отдельные слова — а он их понимал. Он забыл о библиотеке, о друзьях, обо всем на свете. Вот та самая книга. Он понял это сразу. Та самая книга! «Краткая история мира»! Ее название звучало для него, точно волшебное заклинание. Теперь он узнает все тайны и разберется в загадках мира. У него кружилась голова, как от эля. Майкл погрузился в восторженное ожидание чуда.
Неожиданно он сообразил, что к нему кто-то обращается, кто-то дергает за рукав. Эмили. Даже в полумраке он разглядел озадаченное выражение ее лица.
— Извини, Майкл, я не видела, что ты задумался… Я показала книгу Эрнесту и попросила его прочитать мне название. Он взглянул на нее и очень удивился. И ничего не ответил. Сказал только, чтобы я у тебя спросила. Тебе не кажется, что это странно?
Майкл поднялся на ноги и автоматически сунул «Краткую историю мира» в карман.
Он взял книгу, которую держала в руке Эмили, и посветил фонариком на обложку.
Запинаясь, медленно прочитал: «Грозовой перевал», Эмили Бронте.
Глава 16
Майкл смотрел на книгу так, точно она в любой момент могла его укусить. Эмили Бронте! Ему не приходило в голову — сколько же всего ему не приходило в голову, — что на свете могла существовать не одна Эмили Бронте. И что та, другая Эмили оказалась настолько умна, что написала сочинение в тысячи тысяч слов… Ему стало нехорошо.
Майкл открыл книгу и посветил на страницу, озаглавленную «Глава 1». Затем, с некоторым трудом, путая слова, прочитал вслух несколько первых предложений:
Я только что побывал у своего арендатора — одинокого соседа, который живет неподалеку. Здесь очень красиво. Сомневаюсь, что во всей Англии мне удалось бы найти место, столь далекое от суеты высшего общества.
Майкл захлопнул книгу и с изумлением уставился на Эмили Бронте, стоящую рядом.
— Что все это значит? — спросила она.
— Понятия не имею. Мне доступны пока значения не всех слов.
— Я не книгу имею в виду. Почему у кого-то одинаковое со мной имя? Мне казалось, что имена — это нечто уникальное.