Журнал «Если», 2002 № 08
Шрифт:
Когда она вернулась, Дарагон оглядел худую фигуру монаха. Ворчливый голос Гикори произнес:
— Мягкая Скала попросила меня потренироваться с тобой.
— Но… Мягкая Скала — это же вы? — Дарагон недоуменно нахмурился. — Вы хотите провести меня?
— Нет, дитя, — ответила она.
Так, значит, правда, что он обладает особой, чрезвычайно редкой способностью. Дарагону недоставало чего-то очень важного, зато в нем было нечто совсем другое, не менее ценное. И совершенно непредвиденное.
— Я просто проверяла тебя.
Этот юноша никогда не сможет меняться
— На сегодня достаточно, дитя. Пойди в огород, помоги Гикори. Не сомневаюсь, он найдет для тебя больше полезных занятий, чем я. А мне надо поговорить с Тополиным Пухом.
Чувствуя себя так, словно она потерпела неудачу в обучении своего подопечного, — обучении, которому посвятила жизнь, — Мягкая Скала, понурив голову, побрела по коридору, чтобы встретиться с администратором Опадающих Листьев. Быть может, расщепленцам удастся использовать ее открытие для спасения монастыря.
После этого Тереза несколько ночей провела с Дарагоном. Он цеплялся за нее даже после того, как они обретали друг друга, нежно занимаясь любовью. Хотя Дарагон не мог ей этого объяснить, но теперь она была нужна ему, как никогда прежде.
Что-то было не так, с ним вот-вот должно было произойти нечто, и его терзал ужас. Мягкая Скала отказалась что-либо ему объяснить. И казалась испуганной не меньше, чем он, только по-другому.
Тереза чувствовала их общий пряный запах, ощущала прикосновение его мягкой кожи. Приподняв руку, она натянула одеяло ему на плечи. Дарагон не спал, хотя и хранил молчание. Она поглядела на него. Из тени ей навстречу блеснули его глаза, полные напряжения, словно он пытался тренировать свое сознание, пытался обменяться с ней.
Но Тереза ничего не почувствовала, не ощутила соприкосновения с ним.
Дарагон зажмурил глаза, а потом спрятал лицо в ямке у горла Терезы. Она провела пальцами по его темным волосам и крепче прижала к себе.
— Тополиный Пух сказал, что хочет увидеть меня завтра, — наконец пробормотал Дарагон. — С ним будет Мягкая Скала. По-моему, они пригласили кого-то извне.
Тереза нахмурилась.
— Ты говоришь, что это будет твоим испытанием? Они проведут его закрыто, а не в актовом зале?
— Ты же знаешь, испытания я ни за что не выдержу. Не сумею! Я же понятия не имею, как осуществить перепрыг. — Он отодвинулся от нее. — И еще… я думаю, что меня заберут отсюда.
Тереза снова притянула его к себе, стараясь утешить, потому что он был ей дорог. Они и прежде занимались любовью, но этот раз был для него особенным, почти исполненным отчаяния. Хотя он был рядом с ней на протяжении всей их жизни, Дарагон во многом оставался для нее тайной.
Тем не менее Тереза ощутила в себе подобие материнского инстинкта. Она не позволяла ему говорить о его страхах, заверяла, что все будет хорошо, шептала ему на ухо бессмысленно-нежные слова. Тереза обнимала его, но Дарагон всю ночь не смыкал глаз. И она
Изнывая от тревоги, Дарагон ждал в кабинете администратора. Мягкая Скала стояла рядом с ним, безмолвно предлагая поддержку и утешение. Тополиный Пух нетерпеливо расхаживал позади своего резного письменного стола.
Дарагон не знал, чего ему ждать. И из-за этого чувствовал себя особенно плохо. Но он пытался не вешать носа, не поддаваться страху.
— Не тревожься, дитя, — сказала Мягкая Скала. — У тебя все получится прекрасно, — но ее тон, казалось, опровергал эти слова.
Прежде чем Дарагон успел набраться храбрости и задать вопрос, он услышал приближающиеся по коридору шаги, шуршание сандалий и одеяния, четкую дробь каблуков. Монах низшего ранга, красный, робеющий, ввел в кабинет Тополиного Пуха двоих бирюлек — инспектора и сержанта. Оба были в щегольской форме, но с разными знаками различия. Их облик дышал компетентностью и уверенностью.
— Это что — попытка подкупа? — без обиняков спросил инспектор, не желая тратить времени впустую.
Тополиный Пух судорожно выдохнул, искренне шокированный таким предположением. Мягкая Скала встала рядом с Дарагоном и отвлекла внимание инспектора на себя. Она положила руку на плечо юноши.
— Нет, господа. Но мы хотим показать вам нечто интересное. Думаем, Бюро высоко оценит наше предложение.
Дарагон смотрел на людей в форме. Бирюльки использовали широкий спектр способностей для локализации и розыска людей в обществе, где внешность и удостоверение личности легко утрачивали всякий смысл. Некоторые бирюльки обладали телепатическими свойствами, другие были одаренными разведчиками базы данных, находясь в особой гармонии с КОМ, третьи были просто сыщиками с сильно развитой интуицией. Дарагон знал, что ни одного из этих талантов у него нет.
Однако, когда Мягкая Скала начала объяснять суть проблемы, оба представителя Бюро явно заинтересовались. В ущербности Дарагона они усмотрели потенциал особого рода.
— Испытайте его, если сочтете нужным, — сказала Мягкая Скала. — Я убеждена, что он блестяще докажет все, о чем я говорила.
— Да, — выступил вперед Тополиный Пух, присоединившись к Мягкой Скале и Дарагону. — Хотя этому юноше физически не дано обмениваться сознаниями, его способности, так сказать, обратились вовнутрь.
— В этом еще надо убедиться, — сказал инспектор, а сержант достал несколько сканирующих аппаратов.
Дарагон с испугом посмотрел на Мягкую Скалу, потом на сканеры, на электроды. Вот если бы здесь был Эдуард… Монахиня снова сжала его плечо:
— Расслабься. — Голос ее леденил, как холодный ветер. — Все будет прекрасно.
Стараясь не выдавать своего ликования, бирюльки забрали Дарагона с собой. Они поклялись беречь его, обеспечить ему достойное положение и ответственную работу в Бюро. Он распрощался с детством, но оставался достаточно юным, чтобы поддаваться воздействию и пройти их обучение. У БРЛ уже имелась насыщенная учебная программа, предназначенная для талантов вроде него.