Журнал «Если», 2002 № 09
Шрифт:
Шуршали, побрякивали кольчуги, припекало солнце. Холмы кое-где щерились выветренным камнем, напоминавшим, древнюю просевшую волнообразно кладку.
— А конкретно? — допытывался Иван. — Что за сценарий? Исторический или так… фэнтези?
Коренастый Фома помалкивал — знай пер себе, сопя, по обочине с тяжеленным рюкзаком за плечами. Здоровый мужик — что говорить! Каныга-Лыга всполошился, забегал глазками.
— Да вишь какое дело, Царевич… — выдавил он, опасливо поглядывая на Ивана. — Зверь Василиска завелся —
— Какой-какой зверь?
— Василиска-зверь… Огромадна-ай!.. У нас этаких отродясь не видывали! Да еще и о трех головах! Ни с какой стороны к нему подступу нет. Я так мыслю, матерь-то его, не приведи Господь, со Змеем Горынычем согрешила…
Стало быть, все-таки фэнтези. Конечно, Иван предпочел бы разработку по каким-либо историческим событиям — ну да ладно, выбирать не приходится. Фэнтези — так фэнтези…
— И сколько ему «хитов» дали?
Китов?.. — придурковато переспросил Каныга. — Не-е… Кабы китов! Ему, змеенышу, людей подавай! На кого глянет, тот сразу в бел-горюч камень обращается…
Иван помрачнел. К колдовским штучкам он относился еще хуже, чем к приколам. Ну куда это годится: идешь весь в железе, с мечом, со щитом, а тебе навстречу сморчок вроде этого Каныги — первым щелбаном с ног сшибешь! Ни кольчуги на нем, ни шлема… И предъявляет он тебе, поганец, бумажку с каракулями. «Все, — говорит, — я тебя превратил в лягушку! Садись — и квакай!» Морду бьют за такие проделки…
Они сошли с обочины и направились к высокой земляной насыпи.
— А ежели в бел-горюч, — тоже подстраиваясь под плавную былинную речь, спросил Царевич, — то как с ним биться-то — с василиском?
— Мечом, батюшка, мечом! — радостно отозвался Каныга-Лыга.
— А ежели глянет?
— Пущай глядит! — возликовал Лыга. — Тебе-то окаменеть на роду не написано! Это нам, сиротам твоим, беречься надобно…
Так бы сразу и говорили! Все понятно — игра у них зависла. Ну, тут, конечно, мастера виноваты: ввели колдовской элемент, а того не сообразили, что должен быть хотя бы один, участник, на которого взгляд василиска не действует. Всех, короче, в камень обратили — играть некому…
— А кроме взгляда? Еще чем-нибудь он вооружен?
— Когти есть… Клюнуть может…
Иван хотел расспросить подробнее, что представляют собой эти когти и каким образом производится сам клевок, но они уже остановились у чудовищной дренажной трубы, дырявящей насыпь насквозь.
— Туда, Царевич…
Иван заглянул внутрь. В трубе ему не понравилось: сыро, грязно, ветошь какая-то валяется. А может, и не ветошь. Может, дохлятина…
— А если поверху?
— Поверху не пройдешь, — прогудел угрюмый Фома.
— Пройти-то пройдешь, — дребезжащим тенорком возразил Каныга. — А выйдешь не туда…
Двинулись, пригнувшись, по трубе. Шли почему-то долго. Свет в конце туннеля
— Ты уж не обессудь, батюшка… — бормотал сзади Лыга. — Нет иного пути в тридесятое…
Иван ему не ответил. Задержал, насколько мог, дыхание и брезгливо переступил через ветошь, и впрямь оказавшуюся старой дохлятиной.
Выбрались наконец.
Оглядевшись, Иван присвистнул и первым делом направился к укреплениям. Куда там Белым Волкам с их жалким тыном, скупо увенчанным парой коровьих черепов! Прямо перед оторопевшим ролеви-ком чернела настоящая крепостная стена из поставленных впритык срубов. Над приземистой подзорной башней шевелился яркий флажок. Хорошо Иван догадался вовремя взглянуть под ноги: еще полшага — и точно бы сверзился в ров. А там, между прочим, колья были натыканы.
— Ну, ребята… — только и смог вымолвить он. — Уважаю! И ворота есть?
С виноватым видом Каныга-Лыга развел руками.
— В стольный град тебе, Царевич, до времени путь заказан. Вот поразишь змееныша — тогда входи! Хочешь — через ворота, хочешь — стену для тебя размечем…
Три головы… Видимо, та же система, что и у мамонта: три человека связаны в кружок одной веревкой… А раз можно биться мечом, то все трое наверняка в кольчугах. Значит — ставка на подвижность. Закрутить их так, чтобы сами в своей веревке позапутались и друг друга с ног посбивали… Знать бы только, чем они вооружены! Каныга сказал: «Может клюнуть». Надо думать, у каждого — что-то вроде чекана, просто древко подлиннее…
Плохо, что Фоме и Каныге запрещено по игре отвечать на прямые вопросы. Как бы это их половчее спросить?..
— А клюет далеко?
— Ежели шею вытянет, на полсажени достанет.
Хм… Сажень?.. С древнерусской метрологией у Ивана всегда было неважно.
— И сильно?
— Да не так чтобы… Но клюв, сказывают, ядовит.
Ну начинается! Не колдовство — так яды… Ладно. Будем отбивать щитом.
Безлюдье кругом поражало. Иван даже представить, себе не мог, чтобы рядом с городом — и вдруг такая глушь! Ни дачных поселков, ни дорог — одни пригорки. За каким же, спрашивается, лешим Белые Волки выезжают играть за сотню километров, когда под боком готовый полигон?
Дозорная башня утонула в ковыльных холмах по самый флажок. Вскоре канул и он, заслоненный невысоким корявым деревом. Впереди же выпячивалось покатое взлобье, усыпанное и уставленное белыми камнями причудливой формы. Не то капище, не то обломки дольменов…
— Пришли, Царевич, — известил Фома, освобождаясь от ноши. — Вот за этим взгорком он и залег…
Иван развязал тесемки рюкзака и принялся облачаться.
— Убью василиска — а дальше? — полюбопытствовал он, прилаживая поножи.