Журнал «Если», 2003 № 07
Шрифт:
Мяч с отчетливым стуком изменил курс — знак того, что ударивший цепко держит ракетку. Уровень новичка, на котором играла Черил, означал, что на приеме мяч двигался с одной четвертой той скорости, к которой привык Дуг. Такая медлительность давала ему время анализировать удар. Идеально. Протез делал именно то, для чего был предназначен.
Помни это, правая рука моя.
Эта мысль инициировала нейронную реакцию, управляемую посредством продолжительного действия обратной связи. Его мозг подавал нервный импульс, электрохимическую цепную реакцию, прокатывающуюся от мозга до спинной хорды и в нервные окончания. Датчики
Уже почти одиннадцать, а у него еще полно работы, которую следовало закончить перед уходом домой.
— Как ни приятно проводить время за развлечениями, я все же должен…
Неожиданная боль пронзила руку. Дуг в ужасе уставился на пальцы, с агонизирующей силой сжавшие ракетку. На какое-то ошеломляющее мгновение протез продолжал посылать по руке противоречивые ощущения нестерпимого жара и ледяного холода, легчайшей щекотки и безжалостного, почти нечеловеческого давления.
Спустя бесконечное мгновение рука потеряла чувствительность.
Черил решила, что отношение Дуга ко всему случившемуся, как к испытанию, вовсе не помогает делу. Типичные приемчики: игра слов и намек на собственное увечье. А вот горечь в голосе — дело другое.
— Мне очень жаль, Дуг.
Он поднял голову от инертного протеза, лежавшего на столе.
— Если только не вы выпустили на волю этот чертов вирус, я больше не желаю слышать ничего подобного.
Она попыталась было объяснить, что это не извинение, а понимание, но осеклась. Он терпеть не может сочувствия, это же ясно. И никакое участие ему не нужно. Этот проект, вся его профессиональная деятельность — просто долгая борьба с обстоятельствами. Усилия, которые какой-то молодой осел пустил под откос, пусть и временно. Сочувствие только все испортит.
— Ладно, мне не жаль. Я сижу в закупоренной бутылке.
— Сомневаюсь. Эта привилегия принадлежит мне, и поверьте, она не так уж легко дается.
— Еще раз спасибо за предоставленную работу, — выпалила она, поспешно сменив тему. Дуг недоуменно моргнул, но тут же опомнился:
— Вы ее заслужили. Не стоит благодарности.
Черил сама не была уверена, тот ли это способ, чтобы отвлечь его от внезапно свалившихся проблем, или ей самой нужно выговориться. Но, так или иначе, она очертя голову ринулась вперед:
— Насколько я поняла, вы давно не в курсе, какова ситуация на рынке рабочей силы?
Дуг наконец поднял голову и взглянул ей в глаза. Победа любопытства над депрессией?
— Что, дела так плохи?
Настал ее черед излить горечь.
— Только в нейронных интерфейсах.
Дуг, казалось, лишь сейчас заметил обездвиженную конечность на столе. Открыв ящик, он поспешно сунул туда неработающий протез.
— К нам в самом деле приходит больше резюме, чем обычно, — кивнул он. — Послушайте, я знаю, что программа исследований на вашем прежнем месте закрыта. Знал, когда вы впервые пришли сюда. Мозгом и сердцем программы был Фейнман, а его хватил удар. Обидно, конечно, но всякое бывает.
А как насчет лица с навеки застывшим выражением ужаса, такого невыразимого, что погребальная контора ничего не смогла с ним поделать? Бен Фейнман был похоронен в закрытом
Но все, что она заставила себя выговорить, было:
— А Ямагучи?
— Она врезалась в фонарный столб. Говорят, ее машина чуть ли не узлом завязалась вокруг этого треклятого столба. Мои друзья в «НьюралКорп» утверждают, что последние дни она была чем-то озабочена. Поверьте, автокатастрофы тоже случаются.
Он смущенно посмотрел на свою культю.
— Да мало ли еще что происходит…
Он впервые, хоть и не напрямую, заговорил в ее присутствии о своем увечье. Ей захотелось что-то ответить. Узнать его получше. Как человека, а не всемогущего босса. После стольких лет одиночества и упрямых стараний держаться подальше от мужчин, она заколебалась…
— Духу не хватает разбираться с этим кошмаром всю ночь, — внезапно произнес Дуг.
Она уставилась на часы: начало первого!
— Прошу прощения, уже начало следующего дня, — поправился он. — Пойду домой, попробую немного поспать.
Досадуя на упущенную возможность, слишком сконфуженная своим непонятным порывом, чтобы спросить, сможет ли он добраться до дому сам, она последовала за ним на почти пустую стоянку.
Глава 5
На остров Теодора Рузвельта — лесистый оазис на реке Потомак — можно добраться только по пешеходному мостику, идущему от уединенной автостоянки на побережье Виргинии. Остров этот в большом почете у здешних начальных школ как прекрасное местечко для пикника по пути на экскурсию или с экскурсии в округ Колумбия. Сегодня туда подъехало целых три автобуса. Маленькие чудовища уже успели поглотить свои бутерброды и теперь носились под усталыми, обреченными взглядами учителей и их помощников из числа добровольных мучеников-родителей.
Джим Шульц с сожалением покачал головой. Ну почему он позволил уговорить себя приехать сюда на неделе? Можно подумать, недостаточно долго жил в Северной Виргинии и не знал этой милой особенности острова?
Его спутник, Дуг Кэри, стоял поблизости, поглощенный своим новым камкордером. Временами, когда вопли дикарей чуть стихали, Джим слышал легкое жужжание перемотки. Любые его попытки завести беседу, нетерпеливо и немедленно прерывались.
Джим рассеянно осматривался и пытался чем-то занять время, когда его взгляд упал на миниатюрную женскую фигурку. Незнакомка была одета просто: джинсы, нарочито продранные на коленках, рыжеватый свитер с подвернутыми рукавами и поношенные кроссовки. Светло-каштановые волосы были заплетены во французскую косу, из которой выбилось несколько милых прядок.
Он понятия не имел, чем привлек ее внимание, однако не собирался испытывать судьбу, задавая лишние вопросы.
— Берегитесь циклопов.
Под «циклопами» она, должно быть, имела в виду линзы камкордера. Черт возьми, это знакомая Дуга!
Дуг тоже понял намек на «Одиссею», хотя продолжал снимать все, что казалось ему достаточно живописным.
— Кто ходит здесь?
— Меня зовут Никто [1] .
— Уж это точно, — вставил Джим, беззастенчиво изучая девушку, да так, что она вспыхнула.
1
Диалог циклопа Полифема и Одиссея. (Здесь и далее прим. перев.)