Журнал «Если», 2006 № 03
Шрифт:
– Судя но дате рождения ее ублюдка, она очутилась в постели с тем проклятым строителем и забеременела всего через три месяца после того, как мы оказались здесь.
– Да не бери в голову, Билл. Извини, если я… Я попытался улыбнуться.
– Знаешь. Мит, я был чертовски занят последние два года перед стартом. И не удивился бы, если…
– Ну да . Зато у тебя все-таки была жена. И трое детей, к которым ты возвращаешься. А когда состаришься, можешь подумать о внуках. А у меня… У меня были только шлюхи из баров,
Несколько секунд мы таращились друг на друга.
– Ага.
– Может, все же передумаешь и подашь заявку на койку в «Скитальце»?
– Только не я, – скривился он. – Если бы я знал, что проторчу на Луне девять лет, да еще без бабы, ни за что бы не согласился. – Он посмотрел на меня. – А ты, как вижу, уже готов, несмотря ни на что.
Я кивнул.
– Может, шлюхи из баров и не Бог весть что, но мне их дьявольски не хватает, – сказал он. – Сколько мне еще осталось до стариковского возраста? Лет пятнадцать или двадцать. Так вот, я отправлюсь домой и оттянусь на славу.
– А потом? – рассмеялся я.
– Потом буду сидеть и вспоминать всех этих баб.
– Черт побери, Мит, полеты «Скитальцев» продлятся всего несколько месяцев!
– Да? Знаешь, этот тоже предполагался только на два года. И я должен был вернуться домой уже в 1968-м. – Еще один долгий взгляд. – Думаешь, у тебя есть шанс отправиться на Марс вместе с сыном? Так ведь, дуралей?
Я отвел взгляд, уставясь на кратер и свалку возле базы, похожую на игрушки, разбросанные по грязной песочнице. Уже почти время.
– Если это и произойдет, то не скоро.
– А ты подумал, что с тобой станет, если твой парень умрет на Марсе у тебя на глазах?
– Я о другом подумал: каково мне будет сидеть дома, пить пиво и смотреть, как он умрет, но только по телевизору.
После этих слов мы заткнулись. Я переключился на общую частоту базы:
– База? Это Траверс 2271. У нас все готово.
В наушниках откликнулся забиваемый треском помех голос Джилсона, нашего офицера-связиста:
– Вас понял, Траверс. Переключитесь на частоту 778. Мы вклинились в советский канал связи «земля-орбита». И вы можете слушать все переговоры между «Орлом» и «Алмазом».
– А нас они могут слышать?
– Нет, – рассмеялся Джилсон. – Это же не магия, Данбар. А всего лишь проводки у меня на панели.
– Хо-хо. Когда настанет Рождество, найдешь в своем носке плагиоклаз, старина!
– Но только не от тебя, мальчик мой.
Верно, не от меня. Я сообщил новость Миту, затем покрутил шкалу рации, подстраиваясь на новую частоту.
– Слышишь что-нибудь?
– Ничего.
– Может, никаких русских на орбите и нет.
– А может, и нас на Луне тоже нет?
– В Нью-Йорке есть один тип, – вмешался в разговор Джилсон, –
– И он чертовски прав! – заявил Мит. – Вокруг нас гребаная Невада. Эй, ребята, хотите сегодня вечерком после работы смотаться в Рено? Я слыхал, там есть один кабачок, называется «Ранчо мустанг»…
– Это открытый канал, Мит, – оборвал его Джилсон. – И все, что мы говорим, пойдет по национальному телевидению, за две минуты до посадки.
– Гм-м… извини.
Я встал за камерой, заняв свое рабочее место, и слегка ее приподнял, чтобы видоискатель захватил черное небо и полоску горизонта, выглядевшую по контрасту почти белой, хотя лунный грунт практически черный.
– И какой был смысл тащить сюда цветную камеру?
– Я слыхал, что у русских движков выхлоп оранжево-фиолетовый.
– Значит, они работают на гидразине*.
* Гидразин (N 2H 4 ) – токсичная, горючая и едкая жидкость, сильный восстановитель. В 1950-е годы использовался как ракетное топливо, но был быстро заменен диметилгидразином ( UDMH ). До сих пор используется как однокомпонентное ракетное топливо для двигателей маневрирования и ориентации спутников.
Я находился снаружи, когда разбился «11-1». Сам взрыв был очень красив – полусфера прозрачного голубоватого пламени, которая мгновенно полыхнула, вспухла и рассеялась.
– Азимут один градус, – сообщил Джилсон. – Тридцать секунд. Они пойдут по высокой траектории менее чем через пятнадцать секунд после того, как покажутся над горизонтом, так что приготовьтесь.
– Вас понял. – Я чуть опустил камеру, прихватывая больше горизонта и надеясь, что нацелил ее в нужную точку – чуть выше дальней стены кратера и намного южнее точки, где мы находились. – Смотри в оба, Мит. Если увидишь светящуюся точку, дай знать.
– Хорошо. Вот она.
– Билл!
– Вижу. – Над горизонтом, слегка покачиваясь, восходила белая точка. Впрочем, как раз и не восходила. Они шли к нам по низкой и пологой траектории, пересекая кратер. Кто-то в наушниках произнес:
– Da, khorosho. Kuda mne itti, napravo ili nalevo?
Ни слова не понял. Конечно, я учил латынь в средней школе и немецкий в колледже. В сороковые годы практически никто не учил русский. Но голос прозвучал так, словно они были… ну, не знаю. Озадачены?