Журнал «Если», 2007 № 04
Шрифт:
Сергей Чупринин
Русская литература сегодня
РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА СЕГОДНЯ: БОЛЬШОЙ ПУТЕВОДИТЕЛЬ
Москва: Время, 2007. — 576 с. 3000 экз.
РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА СЕГОДНЯ: ЖИЗНЬ ПО ПОНЯТИЯМ
Москва: Время, 2007. — 768 с. 3000 экз.
Не успев поступить в продажу, этот двухтомник, написанный главным редактором журнала «Знамя», занял позицию интеллектуального бестселлера — и одновременно вызвал бурные дискуссии. Автор сделал попытку комплексно рассмотреть многополярную картину литературного процесса современной России, «разгерметизировав» словесность, то есть включив в единое пространство русской литературы наиболее заметные явления
Наибольший же интерес представляет второй том — «Жизнь по понятиям». Это терминологический словарь, вводящий читателя в круг ключевых литературных понятий, высказываний и терминов. Однако статьи далеки от академизма, написаны увлекательно и иронично. Около 20 из них посвящены направлениям фантастики — от фэнтези и космооперы до весьма сомнительного понятия «либер-панк». Но и помимо этих статей читатель откроет для себя массу любопытного. Названия говорят сами за себя: «Вменяемость и невменяемость в литературе», «Войны литературные», «Имперское сознание в литературе», «Поколенческий расизм» и т. д., и т. п. Следует отдать должное чувству юмора автора, предусмотрительно снабдившего двухтомник пометкой: «Все, что вам нужно знать, чтобы ПРОСЛЫТЬ ( выделено рец.)человеком, хорошо разбирающимся в современной литературе».
Евгений Харитонов
КОНКУРС
«Альтернативная реальность»
Дорогие участники конкурса!
Спасибо за присланные произведения. Всё, написанное вами, внимательно прочитано и отфильтровано. Заверяем: ни один талант не сгинет в безвестности. Даже если рукопись «не наша», но автор продемонстрировал явные литературные способности, а также умение нетривиально мыслить, мы с ним обязательно связываемся и предлагаем попробовать написать что-то в формате «Если». А требуем мы все того же: незатертой фантастической идеи, желательно научной. Хотя уже не требуем, а робко надеемся. Фэнтези в редакционной почте все больше теснит научную фантастику, причем фэнтези «традиционная», чтобы не сказать «карикатурная»: с магическими мечами, сверканием очей, зловещими заклинаниями, заколдованными принцессами и откровенной мистикой. Впрочем, мистика не обязательна: вся магия ловко выводится за скобки реальности — в виртуал. В конце рассказа герой обнаруживает себя в компьютерном кресле и с облегчением понимает, что лужи крови и вырывание ноздрей — не более чем повороты компьютерной игры. А если в рассказе присутствует компьютер, то, значит, это типа НФ. Ошибаетесь, друзья. Научная фантастика находит всем странным, непонятным и загадочным явлениям научное объяснение. Это та самая НФ-идея, о которой так долго говорило жюри. Однако, если вы следите за публикациями, то могли заметить, что не всегда из потока рассказов нам удается выловить «форматный». Так случилось и на сей раз. Однако рассказ-победитель интересно замыслен, выполнен на хорошем литературном уровне и в фэнтезийном номере «Если» будет уместен.
Автор, Юлия Зонис, родилась в Грузии в 1977 году. Училась на биофаке МГУ, затем в институте Вайцмана в Израиле, в настоящее время — аспирант Университета Торонто. Специализируется на клеточной биологии и биохимии. Первая публикация — рассказ «Любовь и голуби» в журнале «Порог» (2005). Позже ее рассказы публиковались в журналах «Реальность фантастики», «Полдень. XXI век», в газете «Просто фантастика», а также в сборниках молодых авторов. Рассказ «Дворжак» выиграл в конкурсе «Сорванная башня» и получил премию «Портал-2006» в номинации «Малая форма». Рассказ «Птицелов» занял первое место на 10-й «Грелке» (ноябрь 2005-го).
В финал
Поздравляем победителя и финалистов.
Ждем новых рассказов.
Жюри конкурса
Юлия Зонис
Седьмое доказательство
Мальчику было от силы лет одиннадцать-двенадцать. Маленький, тощий, бледное лицо, под глазами синяки. На земле бы он меня ни за что не утащил, эдакого здоровенного амбала, да еще и с немаленьким ноутбуком через плечо. — За кого отрабатываешь? Мальчишка вздохнул и передернул плечами. — Не хочешь говорить — не надо. За разговором дорога короче, но твои секреты — только твои.
Паренек сдул со лба светлую прядку и застенчиво выдал:
— За мамку. Она отца топором убила.
Я присвистнул. Пригляделся внимательнее.
— И тебя за компанию?
Мальчишка вздрогнул.
— Нет, что вы. Мамка добрая. Она за меня заступилась. Отец меня бил, ну она топор в сарае схватила — и того. Она не хотела. Я уже позже, в детдоме, от пневмонии…
Все с ним было понятно. Рядовой клиент. Повкалывает еще пару лет, и переведут его мамку в Чистилище. Если, конечно, парень не надумает потом выручать батьку. Я окинул его привычным, оценивающим взглядом. Сам я такими делами давно не занимался, но любой из младших сотрудников ухватился бы за него всеми когтями. Легкое, приятное дело.
Я поправил ремень ноута и взгромоздился пацану на плечи. Тот стоически промолчал, хотя видно было: тяжело.
— Ну что, тронулись?
И мы тронулись.
Не знаю, с чего Данте наш Алигьери вообразил, будто дорога из Ада в Чистилище напоминает удобный, чуть ли не асфальтом крытый серпантин. Как бы не так! Гладкая обсидиановая поверхность горы — с моими копытами я бы и сантиметра не прополз. Однако мальчишка поднимался — медленно, но верно, временами покряхтывая под немалой тяжестью. Обо что опирались ноги в стоптанных сандалиях, бог весть. Но он шел.
Я задрал голову, вглядываясь в низкие облака. Из-за них все явственней сочился свет — свет, неприятный моим глазам. Пришлось вытащить из нагрудного кармана очки. Я как раз полировал платком стекла, когда малахольный Вергилий замедлил ход.
— Скажите, — маленький возчик подо мной едва ощутимо вздохнул, — а если я за папку отработать захочу, это сколько еще таскать?
Я улыбнулся. Хорошо, что мальчик не видел моей улыбки.
Явившийся сверху был мне неприятен. Я помнил его по парочке недавних процессов. Эдакая серая мышка, трудолюбиво грызущая судьбой заповеданный сыр. При том, что я знал его биографию, и была она довольно красочной. Правозащитник. Пару раз отсидел, был безжалостно бит и полицией, и толпой тех, кого он пытался защитить. Обыски. Аресты. Психушки. Жена не выдержала и покончила с собой. Младшего сына однажды ночью нашли в проулке с перерезанным горлом и запиской, адресованной папаше — записка была приколота к левому соску мальчика. А папаша все тянул эту лямку, упрямая рабочая скотинка в плену собственных заблуждений. Впрочем, наверху это называется идеалами. Ему даже недостало сил последовать за женой, и умер он банально, в больнице. Кажется, ему сломали позвоночник, и какая-то добросердечная медсестра отключила систему жизнеобеспечения.
— Здравствуйте, Анатоль.
Мой собеседник опирался на костыль. Глянув на длинную лестницу, ведущую вверх, я мог только позавидовать его мужеству. Верхние услугами перевозчиков не пользовались.
Я заглянул ему в глаза. За тонкой вуалью их вечного показного доброжелательства весьма ясно читалось то, что он обо мне действительно думал. Стряпчий сатаны. Защитник насильников и убийц, богатеньких наследничков — и, о какое веселье ждало их здесь! Да, там, на земле, я был одним из лучших. Как, впрочем, и он.
— Приветствую, Микаэль.
Он чуть заметно поморщился.
— Можете называть меня Майклом. Это ведь привычней вам, так?
Я посмотрел на его протянутую руку. Пальцы не дрожали. Ладонь узкая, но не слабая. Что ж. Мое пожатие было, возможно, чуть крепче, чем того требуют приличия, однако он и не моргнул.
— А теперь, если мы покончили с церемониями, давайте перейдем к делу.
Он открыл потертую папку. Наверху не слишком доверяли новой технике. Я хмыкнул и щелкнул по клавише, высветив на экране ноутбука нужные файлы.