Журнал Наш Современник №12 (2004)

Журнал Наш Современник

Мало им рабов, которых они создают по всему миру, то здесь, то там вызывая хозяйственные развалы! И это сейчас, когда идет размежевание между СССР и США. Во что они превратили бы жизнь миллиардов людей, если могли бы действовать совершенно бесконтрольно?

Слушая ораторов, поневоле теряешь ощущение реальной жизни. Отсюда, из стен ООН, замутненной предстает общая перспектива, тут теряется смысл поэзии, и вид Нью-Йорка, похожего на железобетонное надгробие над еще живым человеком, только усиливает это чувство.

Стенания о конфликтах, о льющейся крови, о беженцах, обо всех слезах и мерзостях современного мира, которые попадают в речи ораторов уже препарированными

и сухими, только подтверждают мысль, что мир не про­двинется реально к благоденствию и прогрессу, пока все народы не научатся сопереживать друг другу и видеть общие угрозы. Мысль не такая банальная, как может показаться.

В нынешнем мире противостояния пока легче живут только малые страны. Их безопасность гарантирована противоборством великих. Им не нужно выбрасывать на ветер гигантский труд, заботясь о безопасности и полити­ческой поддержке. Но их паразитарность плохо кончится…

8 октября

Слушая выступления представителей так называемых “развивающихся стран”, подумал, что они больны болезнями старого мира, хотя, может быть, даже больше, чем мы, ощущают потребность в совершенно новых подходах. Они больны, потому что тоже не представляют себе ясно будущего. Ну хорошо, “помощь”, “льготы” и т. д. Как долго? Сто лет, двести? Неужели они всерьёз рассчитывают шагнуть из нищеты в прогресс без собственных колос­саль­нейших трудовых жертв? И потом — стратегия развития. Империа­лизм ничего не даст даром.

После нас мир будет, конечно, еще более сложным. Если не удастся найти новую модель мира сейчас, через 50 лет найти общий знаменатель будет еще сложнее. Тем более если произойдёт экспансия тайных между­народ­ных союзов. А это произойдет и уже происходит.

9 октября

Вчера стало известно о прибытии в ООН Ф. Кастро. И сразу развернулся заготовленный спектакль: в 11.30 штаб-квартира ООН прекратила свою работу. Тысячи людей, делегаты и сотрудники секретариата спешно покинули рабочие места: над зданием ООН появился частный самолет, пилот которого — поползли такие слухи — угрожал сбросить бомбу или спикировать на здание. Самолет сел через 3 часа рекламной комедии. Пилот — “австралийский писатель”, у которого якобы есть счеты с издательством: у ЦРУ всегда в запасе “писатели”, “философы”, “правозащитники” и т. д. — не придерешься. Однако почерк выдает. И в 1967 году, когда в ООН приезжал Че Гевара, по зда­нию Ассамблеи стреляли из армейского миномета. Преступников схватили… и отпустили…

10 октября

Стали известны некоторые подробности инцидента с “писателем”. Взял самолет напрокат — 16 долларов в час. Книга, из-за которой якобы весь спор — “Признание развратного фальшивомонетчика”, автобиография этого самого агентишки, что демонстрирует “свободу писателя” в США. Книга его была издана в мае с. г. тиражом в 8 тысяч, но не разошлась. По телевидению вечером показывали обложку книги, на которую уже прицепили новый супер, воспроизводящий полет самолета над зданием ООН. Жмых и отходы немедленно сделались бестселлером. После приземления в аэропорту Ля гардиа “писателя” арестовали, позволив ему вести себя как выдающейся личности: он позировал перед репортерами и провел пресс-конференцию, на которой потребовал переиздания своей книги и включения в нее ранее не опубликованных материалов. Со смешком радости он признал, что штраф в 10 тыс. долларов или небольшой срок тюрьмы — мелочь по сравнению с той рекламой, которой он добился.

Внимание обывателей к фигуре Ф.Кастро было ослаблено, и ЦРУ записало это в свой актив.

Остановились часы.

Сведущие говорят, что это от интенсивных облучений советского здания американской разведслужбой. Кто долго здесь живет, получает белокровие: жертва необъявленной войны, ее подлости и неспра­вед­ливости.

12 октября

Страшное творится в стране, где человек тем больше беззащитен, чем меньше связан с системой лжи, подавления и эксплуатации. Здесь убийцы и крупные мошенники ухитряются ускользнуть от суда, зато “меч правосудия” безжалостно обрушивается на невинных.

Наши оппоненты объявляют, что защита прав человека “становится международной объединяющей идеологией”. Может быть. Но при чем здесь политика? Это же всегда было. Шекспир и Достоевский — разве их защита прав человека не носит международного и обобщающего характера?

Ложь наших оппонентов заключается в том, что защита прав человека — не идеология. Идеологией она становится при постановке вопроса: от кого мы защищаем права человека? И вот тут наступает размежевание. Опыт истории говорит однозначно: те, что владеют богатствами и властью, не сочув­ствуют несчастным и не уступают своих позиций.

Главный нарушитель прав человека — империализм, банда сговорив­шихся. Не существуй социализма, мы бы не услыхали ни возни, ни писка — всё было бы задавлено. А так они вынуждены ловчить, примеряться, делать кое-какие уступки, хотя это более видимость, нежели реальность.

Социализм борется с буржуазным понятием свободы, которая есть не что иное, как неограниченное право на подавление чужих прав, эксплуатацию и одностороннюю выгоду. Но мы боремся еще мало, а главное — плохо. Когда идеалы социализма берутся защищать люди тупые, недалёкие, ленивые, коррумпированные, — выходит пшик и позор. Из-за этих людей мы терпим колоссальнейшие издержки. И именно из-за них приходится ожесточать “линию”, чтобы добиться какого-либо сдвига. Лень плодит бюро­крата, бюрократ плодит лень. Но при всех сложностях нашего развития и трагичности иных судеб не может быть никакого сравнения между свободой у нас и свободой здесь. Солженицын и Сахаров возможны только у нас, на Западе они невозможны, потому что им немедленно и решительно заткнут рот…

Далеко не все счастливы от порядков на Западе, — что же мы не слышим их голосов? Их всех тотчас мордуют как психопатов, террористов, поджигателей, мошенников. “Демократия” умеет душить беззвучно…

Машины к зданию ООН не пропускали. Пришлось идти из гаража пешком, по лестницам, трижды подвергаясь проверкам.

Много кубинской охраны, прибывшей с Кастро.

Вхожу в зал. Он набит битком. Все места заняты, все делегации в полном составе, люди стоят в проходах вместе с охраной, выглядывают из будок переводчиков, техников звукозаписи, репортёрских будок. Повсюду грозди вытянутых лиц.

Президиум в сборе. Председатель Генеральной Ассамблеи стучит молотком и объявляет заседание открытым. Сообщает о выступлении Кастро и просит шефа протокола ввести высокого гостя, для которого уже на сцене поставлено специальное кресло.

Входит Кастро в оливковой форме офицера кубинской армии, в круглой фуражке с козырьком. Улыбается. Борода, как прицеплена, идёт и не идёт к его моложавому лицу. Зал стоя рукоплещет (кроме западников). Кастро снимает фуражку и садится в кресло. Следует обычная церемония представ­ления, и Кастро подходит к трибуне. Помощник подаёт ему папку с текстом речи. Кастро заразительно смеётся, никак не может отыскать начало речи, машет руками: ох уж эта мне формальность, надо бы повсюду уже без бумаг выступать!