Журнал Наш Современник №4 (2004)

Журнал Наш Современник

Автор: Как писал позже военный журналист А. Витковский , “принятое Угрюмовым решение было настолько ошарашивающим и нестандартным, что подивились даже профессионалы. Технология той операции еще и сейчас хранится за семью печатями, и никакими клещами нельзя вытащить из чекистов хоть два слова о её проведении. В результате преступник был уничтожен, а страна избавлена от трагедии, которая по своим масштабам немногим бы уступала чернобыльской”.

Можно добавить со слов одного из офицеров, участвовавшего в операции, что команда Угрюмова прозвучала как нельзя вовремя: когда первый отсек

АПЛ был разблокирован, а террорист мертв, обнаружилось, что под одной из торпед горит кучка промасленных “концов” – ветоши. Погори она еще немного!.. “Был бы славный кегельбан”, как писал поэт Николай Тихонов.

Освобождение заложников в Лазаревском произошло в сентябре 2000 года. Бандиты захватили автобус с заложниками, поставив его на мосту, откуда был великолепный обзор всех подходов – незаметно не подступишься. Потребовали гигантскую сумму в “зелёных”, вертолет и безопасный воздушный коридор до Чечни. Общее руководство операцией по вызволению заложников и нейтрализации террористов было возложено на Германа Алексеевича Угрюмова.

Полковник А. В. Дуганов, офицер группы “А”:

Нас подняли по боевой тревоге и сообщили, что террористы захватили несколько человек в гостиничном комплексе посёлка Лазаревское – неподалёку от Сочи. Больше – ничего. Пока мы готовились к вылету, телевидение показало небольшой сюжет, из которого мы хотя бы увидели, как выглядит этот комплекс.

Ситуация была непохожа на другие: заложников приковали наручниками к трубам отопления; чего хотели террористы – мы не знали. То есть летели мы в неизвестность. В принципе, у нас всё отработано, требовалось посмотреть само место, изучить объект, подходы к нему, разобраться в обстановке на месте.

С Германом Алексеевичем мы были знакомы ещё по Чечне и знали, что это умный и решительный офицер, который всегда подкупал новизной разработок боевых операций. В самолёте провели “мозговой штурм”: сколько задействовать людей, какие понадобятся спецсредства и так далее. С нами – наш руководитель, генерал-лейтенант А. Е. Т-ов, Герман Алексеевич. Для Угрюмова такая операция – внове, но он спокоен, как Будда: коль решение принимать предстоит на месте, то зачем заранее нервничать и суетиться. Ей-Богу, я такое спокойствие нового руководителя видел впервые. Он задавал лишь общие вопросы.

Ещё до нашего прилёта в Лазаревском был создан оперативный штаб из офицеров местного ФСБ и МВД. Получив от них первичную информацию, я с тремя бойцами группы отбыл под здание гостиницы, чтобы засветло осмотреть объект, подходы к нему – говоря “по-учёному”, на рекогносци­ровку. Выяснили, что штурмовать нам предстоит третий этаж здания: залож­ники и террористы находились там. Скрытно проникли на второй этаж, послушали, о чём разговаривают на третьем, оценили состояние заложников, поведение террористов.

Вернулись, доложили всё Герману Алексеевичу. В штабе, который он сформировал по прилёте, минимум людей, обстановка спокойная, без нервоз­ности. Первое, что сделал Угрюмов — убрал ненужные звенья штаба, оставил лишь тех, кто доставляет информацию и кто будет действовать, когда придёт “час Икс”. Второе, что он сделал — обрезал все пути проникновения слухов: каждому поставил конкретную задачу и потребовал столь же конкретного доклада. И по этим докладам уже вырабатывалась схема операции.

Террористов было пять или шесть человек, уж не помню точно. Залож­ников – трое плюс одна женщина “подсадная”. О ней мы узнали, когда после завершения операции нашли выброшенную видеокассету.

Наша задача осложнялась ещё одним обстоятельством. Дело в том, что до прилёта “Альфы” по освобождению заложников пытались работать другие группы, но они были замечены террористами. Последние дали понять, что у них серьёзные намерения, и бросили в окно две гранаты – Ф-1 и РГД. Естественно, что после этого они занервничали. Главарь террористов был непредсказуем: то он спокойно вступает в переговоры, выдвигает свои требования, то вдруг срывается и начинает орать, что перестреляет всех заложников и живым в руки не дастся. Требования он выдвигал разные: сначала требовал большую сумму денег, потом связь, потом оружие, потом опять деньги… Герман Алексеевич моментально получал всю информацию о ходе переговорного процесса. Много слушал, никого не перебивал, делал пометки в блокноте, отдавал чёткие и короткие указания. С течением времени из Москвы на него начали “давить”: где результат? Почему не начинаете операцию? Мы с момента прилёта настроены на штурм, это понятно.

Но что такое “не начинаете”? Операция уже идёт. Действия спецназа при освобождении заложников можно разделить на три варианта. Первый – когда между двумя сторонами достигается некое соглашение, по которому заложников освобождают, а террористы сдаются. Это – высший пилотаж, самое высокое искусство! Второй вариант – снайперский выстрел. Третий, самый тяжёлый и самый опасный, — штурм. “Альфа” штурмует, террористы защи­щаются. Могут при этом пострадать и бойцы группы, и заложники. Помню, Герман Алексеевич после моего очередного доклада положил мне руку на плечо:

— Ну что, седой, штурмовать собрался? Ты и твои ребята – все профи, я на вас надеюсь. Давайте сделаем так, чтоб всё прошло успешно.

В тот раз всё завершилось по первому варианту. Переговоры с терро­ристами блестяще провели наш начальник генерал Т-ов и подполковник Милицкий – участник будённовского штурма. Они договорились об освобож­дении заложников и сдаче террористов. Всё прошло чётко, без задоринки. Успешно, как сказал Угрюмов. Эта тройка – Угрюмов, Т-ов, Милицкий – сработала очень слаженно, без какой-либо нервозности, суеты, окриков. По изменяющейся ситуации сразу принимали очень грамотные решения.

С той поры, как я пришёл служить в группу “А”, я во всех подобных случаях ходил на штурм. А тут мне сказали: “Спасибо вам, можете рассла­биться”. Я, руководитель штурмовой группы, впервые услышал такие слова!

Переговоры с террористами – это сложнейшая и тонкая наука. Перего­ворщик, руководитель операции должны уловить тот момент, когда террорист “дал слабину”, тут же использовать этот фактор и дальше суметь “повести” его за собой – к безоговорочной капитуляции. Чутьё оперативника в таких случаях должно быть не только обострённым, но в первую очередь – безошибочным.

Виктор Алексеевич Смирнов:

Владимир Путин, будучи тогда директором ФСБ, не мог не запомнить такие громкие успешные операции с участием Угрюмова. И как мне потом рассказывал Герман, когда Путина назначили председателем Правительства Российской Федерации, он собрал совещание с участием представителей силовых структур. Все идёт, как обычно: объявляют по списку фамилию, имя, отчество, звание, должность и прочее – для того чтобы глава прави­тельства знал, с кем ему предстоит иметь дело. Объявляют: “Угрюмов Герман Алексеевич…”. Путин останавливает: “Известен”. То есть – лично известен. Мы его с тех пор так и называли – “Лично известен”.