Журнал Наш Современник №5 (2004)

Журнал Наш Современник

Автографы и машинописи публикуемых писем хранятся в РГАЛИ (ф. 613, оп. 1, ед. хр. 699—710).

Дорогой тов. Шолохов!

По особому мотиву дышат Ваши книги от Ваших крестьянских писателей. Ставский походит на Панферова, у Шухова* тоже чего-то взятое у кого-то. Вообще многие из наших современников идут по готовому, уже созданному, в то время у Вас, тов. Шолохов, имеется свое — кровное . А это свое подошло под масть нашему советскому читателю. Зачастую приходится бывать в политотдельской библиотеке, в которой видишь, какие книги больше в расходе. “Поднятая целина” и “Тихий Дон” всегда на руках, их трудно захва­тить. “Поднятую целину” читает и рядовой колхозник, и начальник полит­отдела. А как

много выпущенных книг не читает и не знает колхозник, у меня у самого заваливаются произведения больших писателей, их колхоз­нику не всучишь, несмотря на ценность книги, а вот Ваши книги вконец потрепаны.

Рахчевский, Средне-Волжский край, Бузулукский район, коммуна “Искра”.

(ед.хр. 706, л. 17)

8 марта 1934 г.

Я лично ожидал, что Гришку Мелехова то ли убьют, то ли он перейдет к красным. И пора бы, пожалуй, уж прибрать его — как говорится — к рукам.

В первых 2-х книгах Шолохов нам ярко показал, что Мелехов (об остальных не говорю) принадлежит к одной из сознательных прослоек, что в Григории живет казачья “кровь” любострастия и он любит одну из красивых баб Аксютку, отвечающую ему взаимностью. Так зачем же растягиваете это в третьем томе (Шолохов породил в сердцах Григория и Аксиньи любовь до гроба — в то время это было уже не нужно). Вот когда читаешь “Поднятую целину” (его же), то там чувствуешь, что, если выбросишь одну страницу из книги, то смысл теряется, а здесь без ущерба можно выкидывать страницами, главами. А он (автор) наверно думает и в четвертой книге не доконать этого Гришку Мелехова. Ведь чувствуется, что он ведет его к перерождению — но тип к “переделке” не удачен. Если он будет и переделан, то плохой из него будет наш человек , а если его расстреляют, то зачем тянуть в четырех книгах — расстреляй его сразу и все, как вредного.

Слушая отзывы читателей — простых читателей, может быть, не придаю­щих значения сознательной типичности героям романа, — выявляется, что мужчины захлебываются слюной в рассказе о красивой Аксютке, а женщины завидуют.

В заключение надо сказать, книга удобоваримая читателю: по стилю, по простоте языка, не как, например, у Шагинян, переворачиваешь слова, как камни тяжелые (“Гидроцентраль”*.), “ажник” спать хочется. У Шолохова все это вьется, как ручеек, журчащий по камням. Можно читать всю ночь — это его достоинство.

А Гришку все-таки надо кончать — к месту, к месту.

Сталинград, экономист, возраст — 30 лет.

(ед. хр. 701, л. 19—19 об.)

26 марта 1934 г.

Дорогие товарищи!

Только сейчас кончил читать замечательное произведение М. Шолохова “Поднятая целина”, и надо отдать справедливость, что прочитана она мною прямо-таки запоем. Как больной алкоголем не может оторваться от водки, так и я не мог оторваться от этого произведения и уделял ему весь свой досуг.

Тема романа отражает то, что мною видено в реальной действительности, и поэтому, читая это произведение, я ярко восстанавливал в памяти все прошедшие события описываемых Шолоховым лет.

“Поднятая целина”, по моему мнению, величественный вклад в сокровищ­ницу советской, подлинно пролетарской литературы, дающая Шолохову мировую славу. И последнее его произведение, по-моему, должно выйти на мировую арену.

А какое разнообразие типов и характеров в нем! Нагульнов, например, никак не может отвыкнуть от партизанских методов работы и в результате несет тяжелое наказание — исключение из партии.

Наряду с вопросами общественного порядка параллельно им отражены вопросы быта, что делает роман еще более красочным и увлекательным.

Сцены трагедии в романе хорошо сочетаются с юмором; дед Щукарь, пустозвон и балагур, где бы ни выступал, везде у него не обойдется без каких-либо приключений, которые у читателя вызывают добродушный смех ото всей души.

Я, студент педагогического техникума, делюсь с вами своими впечатле­ниями об этом произведении под влиянием

необычайного интереса к нему. В среде нашего студенчества “Поднятая целина” завоевала широчайший интерес. За недостатком экземпляров за ней устанавливается очередность в библиотеке. Книги переходят из рук в руки, с ними ходят в столовую и в ожидании, когда подадут, читают ее, а также проводят за ней все свободное время, вплоть до перемен между уроками. Книги не лежат не использован­ными, кончает читать один — берется другой.

А в заключение пожелаю дорогому товарищу, писателю Михаилу Шоло­хову много лет здравствовать и написать еще не одно подобное “Поднятой целине” произведение.

А сейчас буду с нетерпением ждать, когда выйдет его 2-я книга этого романа.

Студент Михайловского педагогического техникума М. Ф. Жуков.

(ед. хр. 708, лл. 8—10 об.)

28 марта 1934 г.

Я, проживая в глухом казачьем хуторишке Нехаевского района, куда мало попадает художественная литература и вообще книга, но все же имел большой интерес к книгам. Я с трудом их достаю в киосках Госиздата, через знакомых, за отцовы средства. Через посредство знакомого секретаря с/совета мне удалось прочитать две книги “Тихого Дона”, которые возбудили во мне небы­валое чувство и любовь к книгам его сочинения. При поступлении в рабфак через преподавателя литературы удалось прочитать рассказ “Червоточина”. Простой и понятный язык Шолохова, его красочные рисунки обстановок; герои­ческая смерть Степки-комсомольца заставила меня несколько раз прочитать этот рассказ и как комсомольца толкнула на борьбу с остатками кулачества в казачьем хуторе. Много выявлено — 12 человек расхитителей общественной собственности и некоторые суждены сельским судом.

После закрытия рабфака, в котором я учился, меня взяли в политотдел МТС* на работу инструктором по пионерским отрядам, где за полученные авансы купил 3-ю книгу, от которой не отрывался. Два дня с большим интересом читал книгу.

Героическая смерть красноармейцев за дело революции, как Лихачев, списки еланских коммунистов, Ивана Алексеевича, героическая месть Кошевого Мишки, зверский расстрел казаков-повстанцев с комму­нистами — во мне возбудили ненависть к богатому классу казачества даже в своем родном хуторе. Описываемая природа Шолоховым и обстановка мне очень и очень нравится. Прочитав эту книгу, я убежден, что после подавления восстания Мелехов, Кудинов, Вороновский, Сафонов и др. белогвардейские сослуживцы расстреляны, а Кошевой получил в награду орден Красного Знамени. Шолохов является моим любимым писателем.

Я прошу, дорогие товарищи, дать возможность прочитать все книги Шоло­хова.

Я проживаю в хуторе Тушкановском в семье бедняка отца, когда-то при­ехав­шего из Тамбовской губернии на заработки в казаки и оставшегося здесь на местожительство, до 26 года не пользовавшегося наделом казачьей земли, жил портняжеской профессией.

Сейчас семья моя, которая состоит из отца и матери, работает в колхозе, а я учился, но после закрытия рабфака остался оторван от учебы, о которой ужас­но жалко, всего мне 16 лет.

Мой адрес: Сталинградский край, Нехаевский район, хутор Тушкановский.

С ком. тов. приветом Шкурин Михаил Васильевич.

(ед. хр. 699, лл. 6—7 об.)

6 апреля 1934 г.

От читателя книги Никитина Ильи Ивановича,

председателя с/совета Братовщины Зеленоградского района

Московской области.

Эту книгу я получил на областном совещании председателей с/советов и председателей колхозов 29/III-34 года. Урывками я ее прочел к 6/IV-34 года. Все время чтения я не раз, прячась от жены и детишек, плакал, не выдерживая себя. Какие трудности переносил Нагульнов. Меня слишком тревожило головотяпское действие районных организаций (т. е. отдельных комму­нистов). Я часто сквозь слезы улыбался, читая эту книгу, не показывая сла­бость пере­живаний своих присутствующим.