Журнал «Вокруг Света» №02 за 1984 год
Шрифт:
Поначалу так и произошло. Группировки — до тысячи отлично вооруженных головорезов каждая — при поддержке гондурасской артиллерии, опрокинув слабые пограничные заслоны, ворвались на территорию Никарагуа. Правда, ни в одном селении или городке закрепиться им не удалось, но положение сложилось критическое. Сомосовцы проникли в глубь страны, орудовали в департаменте Матагальпа, меньше чем в ста километрах от столицы.
Революционное правительство обратилось с призывом к народу. В стране стали формироваться части ополченцев — резервные батальоны. Рабочие, крестьяне, студенты надевали военную форму, брали в руки оружие и уходили
К маю положение стабилизировалось. Просочившиеся в центральные районы страны группировки были ликвидированы. В Нуэва-Сеговии продолжали греметь бои, но там враг имел дело уже не с малочисленными пограничными заслонами, а с резервными батальонами и армейскими частями. В Хинотеге остатки разбитых сомосовских соединений еще огрызались в кольце сандинистских войск. Враг упорствовал, в отчаянной, безысходной злобе ужесточая террор. Однако исход интервенции был ясен.
Бой у Халапы
Май 1983 года. Департамент Нуэва-Сеговия. Окоталь — небольшой пыльный городишко, окруженный горами. Одна-единственная гостиница, один-единственный кинотеатр и обязательный собор на квадратной площади. Сейчас Окоталь — фронтовой город. Здесь обрывается серая гладкая лента асфальта и начинается ухабистая, пыльная и извилистая дорога, которая ведет дальше на север, к селению Халапа, к границе. В городе много солдат, ополченцев, пограничников. Здесь особое настроение и особый дух, по которым даже несведущий в военном деле человек сразу определит — фронт рядом.
Начальник пограничных войск округа капитан Агурсия вздыхает, выслушав мою просьбу.
— Нет, компаньеро, одного я тебя на эту дорогу не выпущу. И не уговаривай. Восемьдесят километров единственной дороги, связывающей Халапу со всей страной! Да там за каждым поворотом может быть засада! — Агурсия отрицательно качает головой, трогая пальцем аккуратную щеточку усов.
Спорить бесполезно. Во-первых, потому что людей для сопровождения у Агурсии действительно нет. Во-вторых, я отлично знаю самого капитана, его твердый характер. Выручают меня трое резервистов, с которыми я сталкиваюсь у ворот штаба. Они возвращаются в Халапу из отпуска, им нужен транспорт, чтобы попасть в свою часть. Вместе идем к капитану. Он долго сомневается, но все же после получасового инструктажа дает «добро».
Дорога пустынна. Проносимся мимо редких хижин, прилепившихся к могучим стволам сейб, пересекаем каменистые русла рек, одолеваем крутые подъемы. Чем дальше удаляемся от Окоталя, тем тревожнее становятся лица моих попутчиков. Леонель, Маурисио и Луис учатся на подготовительном факультете столичного университета. А вообще-то все трое — рабочие государственной обувной фабрики. Днем работали, вечером учились. Но университет и фабрика теперь далеко...
Замечаю на прикладе автомата Маурисио надпись, выведенную зеленым фломастером: «Марилена».
—
— Слышал,— отвечаю я и хочу спросить, есть ли от невесты известия. Но не успеваю: крутой спуск, резкий поворот, и тут же звенящий шепот Маурисио: «Тормози! Засада!»
Триста метров отделяют нас от десятка фигур в серо-голубой форме. Они растянулись цепью поперек дороги — укладывают барьер из камней. Наше появление для них неожиданность. Видно, не услышали нашего приближения: мотор был включен на спуске. Это нас и спасло. Мы выпрыгиваем из машины, и ребята, кажется, еще в прыжке открывают огонь. Сомосовцы ныряют в кювет и тоже стреляют.
Три автомата ополченцев работают рядом, и потому их заливистый треск перекрывает звуки ответных очередей. Вся ситуация кажется мне нереальной, словно на киносъемочной площадке. Но вот, похоже, бандиты пристрелялись, их пули стригут воздух над головой, и становится жутко: у меня нет даже перочинного ножа...
Вдруг сомосовцы выскакивают из своих укрытий и бросаются вверх по склону, к густому кустарнику. Удирают! Оборачиваюсь: сзади нас тормозит большой военный грузовик, через борта которого сыплются человек тридцать пограничников. Леонель и Луис что-то кричат, подпрыгивают, подняв автоматы над головой, а Маурисио, привстав на колено, продолжает стрелять одиночными. Он на удивление спокоен, тщательно целится и стреляет, стреляет. Одна темная фигурка на том склоне нелепо взмахивает руками, опрокидывается и катится вниз...
— Разве это засада? — запаленно дыша, говорит Маурисио, когда мы продолжаем путь.— Они только начинали ее устраивать, да и маловато их было. Настоящая засада — это когда человек шестьдесят и дорога перекрыта, как мышеловка: спереди и сзади. Так что нам повезло.
В Халапу мы приезжаем под вечер. Поселок тих и спокоен. У речки, запруженной мешками с песком, женщины стирают белье. Здесь же обсуждаются самые важные новости. В быстро сгущающихся сумерках мелькают белые рубахи крестьян: они собираются у кабачка, где обсуждают новости, но не так громко и поспешно, как у реки, а степенно и рассудительно.
За нешироким деревянным мостиком — расположение воинской части. В ворота въезжают вернувшиеся с позиций грузовики с солдатами и ополченцами.
Целую неделю в районе Халапы шли сильные бои. Несколько раз сомосовцы пытались штурмовать и сам поселок. Три дня назад, третьего мая, их выбили за линию границы.
Ночую в казарме — в Халапе нет гостиниц. Тихо, лишь заполошно трещат цикады, и поскрипывает от ветра ставень. Постепенно утихают разговоры солдат, гамак чуть покачивается, и блаженной волной наплывает сон...
Присылаюсь от яркого электрического света, резких команд и топота ног по деревянному настилу пола. Тревога! Лица всех озабочены и деловиты. Оружие в руки, подсумки на ремень, гранаты на пояс — и в грузовик. Едем с потушенными фарами в кромешной тьме. Где-то впереди — звонкий лай минометов и тяжелое уханье орудий. — «Макарали»,— шелестит незнакомое слово.
Макарали — так называются гора и хуторок, где этой ночью прорвалась очередная «тактическая группировка» сомосовцев. Восемьсот человек с тяжелыми минометами. С той стороны границы их поддерживала гондурасская артиллерия. Пока врагов сдерживает только рота наших.