Журнал «Вокруг Света» №03 за 1981 год
Шрифт:
Приближался выход Манджулы. Мать погладила ее по голове, словно та была маленькой девочкой, и чуть подтолкнула к коридорчику, который вел на сцену. Я последовал за ней. На сцене наша «звезда» переводчик Саша Двуреченский исполнял танец с ложками. Вот тогда, наблюдая за ним, Манджула и улыбнулась своей мягкой улыбкой. Сначала необычному танцу, а потом уже мне.
— Манджула, тебе нравится, этот танец?
— О да! — с чувством воскликнула она, явно обрадованная неожиданному собеседнику. — Мне вообще очень нравятся русские танцы. Они так непохожи на наши, но тоже очень красивы.
— А ты сама давно научилась танцевать?
— Я танцую с трех лет, но еще учусь. Ведь индийские классические танцы очень сложные. На изучение только одного какого-нибудь стиля можно потратить половину жизни. Например, сегодня я буду исполнять танец самого красивого стиля Бхарат Натьем. Это танцы южной части страны, но любят их повсюду. В Бхарат Натьем важны не только движения рук и ног, но и многое другое. Это трудно объяснить, нужно видеть, чувствовать. Мне он нравится потому, что в танце живешь вся целиком, каждое движение имеет свое значение.
Увлекшись, Манджула не заметила, как перестали щелкать Сашины ложки. Слушать ее было очень интересно, и я с сожалением прервал девушку, напомнив, что настала ее очередь. Манджула остановилась буквально на полуслове. Лицо посерьезнело, стало сосредоточенным. Только что она стояла вот тут, рядом со мной, и вдруг бесконечно отдалилась, словно перенеслась в другой мир. Неторопливыми, размеренными шажками Манджула подошла к музыкантам, устроившимся на коврике возле задника, что-то сказала им, затем направилась на середину сцены. Увидев, что занавес шевельнулся и вот-вот откроется, девушка стремительно сложила ладони перед грудью и склонилась в низком поклоне, мысленно прося у бога удачи.
Можно ли передать словами танец, тем более такой сложный, как индийский, где все, даже намек на жест, даже взмах ресниц, оттачивалось и выверялось веками?
Там-там-там — начал неторопливо вызывать барабан. Но Манджула застыла каменным изваянием на одной ноге. Вторая приподнята и согнута в колене. Правая рука слегка изогнута над головой, левая перед грудью. Нет больше хрупкой смущенной девушки. Вместо нее на сцене бог Кришна. Немигающие глаза устремлены вдаль. Взгляд их властен и непоколебим.
И вдруг: «Та-та-ти-та-та» — раздается из-за кулис звонкий голос матери Манджулы. Она выпевает ритм в сопровождении настойчивых призывов барабана, и бог оживает. Кришна слышит голоса несчастных девушек, взывающих о помощи: демон Нарака похитил шестнадцать тысяч красавиц. Кришна направляется в царство Дармарупадеса, которым правит Нарака. Резкие движения согнутых на уровне груди рук вправо-влево, вправо-влево. Глаза бога загораются хитрым блеском. Он обманывает и уничтожает пятйголовое чудовище Муру и его сыновей. Та-ти-ти-та-та. Теперь Кришна готовится к бою с самим демоном. Вот он встречает врага. Сражение началось. Барабан отбивает ритм все быстрее и быстрее. Бог на сцене ловко отражает удары. Быстрый, смелый, грациозный Кришна побеждает врага и торжествует победу.
Устало замолкает музыка. Под аплодисменты счастливая Манджула покидает сцену. Танец удался.
Манджула уже собралась уходить, когда после моего выхода я вернулся со сцены в артистическую уборную.
— Одну минутку, Манджула,— останавливаю ее. — Извини, пожалуйста, но мне бы очень хотелось снять твой танец на кинопленку. Где ты будешь выступать на открытой площадке?
Лицо Манджулы вспыхнуло радостью и смущением одновременно. Она стала быстро говорить что-то
— Мы можем приехать сюда в воскресенье днем, и я покажу танцы там, где вам будет удобно снимать...
Остановились на небольшой бетонной площадке для игры в городки возле клуба, окруженной яркой зеленью кустов и деревьев, которые прекрасно могли заменить декорации. Для музыкантов припасли большой ковер и целую груду расшитых подушек.
Каково же было наше удивление, когда в воскресенье в назначенное время Манджула приехала лишь вдвоем с матерью в коляске велорикши. Никаких музыкантов с ними не было. Да и наряд девушки никак не подходил для сцены: простенькое платьице в полоску с рукавами-крылышками да кофточка-безрукавка. Ни колец, ни браслетов, ни серег, которые так эффектно смотрелись на ней во время выступления.
Манджула, заметив наши растерянные взгляды» спросила:
— Что-нибудь не так? Может быть, мы сильно опоздали?
— Нет-нет,— поспешил я успокоить девушку, — Все в порядке. Просто мы не знаем, как быть с музыкой для танцев.
— О, в этом нет необходимости. Я станцую и так.
— А костюм?
— Все здесь. — И Манджула показала на чемоданчик в руке матери.
Мы проводили наших гостей в клуб, чтобы девушка могла переодеться.
Когда минут через двадцать она показалась в дверях, все замерли: это было настоящее море сверкающих огней. Казалось, что ослепительные лучи солнца посылают не только украшения на голове, шее, груди, руках Манджулы, а ярким ореолом светится вокруг сам воздух. Преобразился и наряд девушки. Через оранжевую блузку перекинут голубой шарф. На рукавах чуть ниже плеч широкая блестящая кайма. Шальвары из тонкой ткани стянуты у щиколоток звенящими кольцами.
Меня смущало лишь то, что Манджула босиком: от клуба к городошной площадке вела узкая тропинка, на которой иногда встречались змеи. Однако в ответ на наши опасения Манджула только беспечно улыбнулась.
Мы спускаемся по лестнице и сворачиваем на тропинку. Я иду впереди, на всякий случай держа перед собой длинную палку. Но Манджула все время отвлекает меня. Она спрашивает, будем ли мы снимать кинофильм или только фотографии, а если фильм, то кому будем показывать. Объясняю, что готовлю цветной фильм об Индии. Это очень взволновало девушку. Она даже придержала меня за руку. И вдруг, собрав всю свою решимость Манджула, что называется, на одном дыхании выпаливает слегка дрожащим голосом:
— Очень хочу, чтобы вы показали этот фильм, где буду и я, в Москве. Тогда меня могут пригласить выступить у вас в стране. С самого детства мечтаю поехать в Советский Союз.
Так я, оказался посвященным в ее тайную мечту, трогательную и по-детски наивную, о которой девушка скорее всего никому никогда не говорила.
— А почему ты хочешь поехать именно в Москву?
Мне показалось, что в душе она давно была готова к этому вопросу
— Когда мы говорим «Москва», то имеем в виду всю вашу страну, в которой нет нищих и голодных людей, где все могут быть счастливы. Очень бы хотела увидеть все это своими глазами. Вам трудно понять, вы это видите каждый день. А для нас то, что мы слышим и читаем о вашей стране,— это как сон или добрая хорошая сказка, в которую трудно верить. В наших танцах добро всегда побеждает зло. И когда я танцую, то стремлюсь показать, что и я хочу этого...