Журнал «Вокруг Света» №06 за 1988 год
Шрифт:
Мы на поверхности. Сейчас катер Симагина оттащит нас от борта, отцепит трос, и мы останемся одни — связь только по радио. И слова «аппарат ушел под воду» будут означать, что седьмое погружение в серии испытаний аппаратов «Мир» началось.
Оно не было ни сложным, ни продолжительным, но помогло представить, как всего три дня назад в этом аппарате впервые в своей жизни гидронавты опустились на глубину 6170 метров.
Это было 13 декабря прошлого года.
Тогда на моем месте — крохотном диванчике справа по борту — лежал, скорчившись (иначе не уместишься), профессор Игорь Евгеньевич Михальцев, научный руководитель погружения и инициатор советско-финской программы «Мир», в которой идеи и техническое задание были наши, а изготовила подводный аппарат финская фирма «Раума-Репола».
Командиром аппарата шел, как и в этом нашем погружении, финский пилот Пекка Лааксо. Опыт подводной работы у Пекки небольшой. Его, бывшего летчика ВВС Финляндии, фирма послала на обучение во Францию, где он прошел курс подготовки гидронавтов, однако и в рекордном спуске Лааксо продолжал учиться у Анатолия Сагалевича, который на аппарате «Пайсис» совершил больше сотни погружений в Тихом, Индийском, Атлантическом океанах и на Байкале...
Я сказал «рекордный спуск», и это не оговорка, хотя мне, как и читателю, известно, что абсолютная разведанная глубина Мирового океана была покорена на батискафе «Триест» конструкции швейцарского физика и инженера Огюста Пикара в Марианской впадине еще в 1960 году. Тогда сын Огюста Жак Пикар вместе с американцем Д. Уолшем опустились на дно с отметкой 10 916 метров и, пробыв там около получаса, благополучно всплыли.
Однако легкий (18 тонн) подводный аппарат в отличие от батискафа («Триест» весил 340 тонн, и его невозможно было доставить к месту погружения иначе чем буксировкой) относится к иному классу техники. И, достигнув предельной для себя глубины, он практически исчерпал свои резервы.
Океанологам понадобились мобильные многоцелевые аппараты, способные выполнять самые разные работы. Отказавшись от бензиновых поплавков-цистерн, конструкторы стали разрабатывать компактные машины, но, несмотря на все достижения науки, лишь через четверть века после рекорда «Триеста» подводные аппараты добрались до глубины в 6 километров.
До декабря 1987 года лишь два аппарата в мире были способны достичь такой глубины — американский «Си клиф» и французский «Наутилус», но данных о том, что они добрались до расчетной отметки, нет. Не исключено, что и «Мир-1» со своими 6170 метрами выйдет в лидеры. Но если этот факт } можно оспорить, то второе достижение сомнениям не подлежит.
В мире нет пока людей, кроме Михальцева, Лааско и Сагалевича, которые в течение двух дней на двух аппаратах опускались бы глубже 6 тысяч. («Мир-2», стартовавший 14 декабря, опустился на дно, когда над ним была толща воды 6120 метров.) Такие суперглубокие погружения необходимы, чтобы испытать возможности подводных аппаратов. Ведь на них предстоит работать океанологам, которые теперь, с появлением у советских ученых «Миров», могут изучать дно Мирового океана почти на всей площади.
Место для шеститысячного погружения отыскали в центральной части Атлантического океана, где-то на широте островов Зеленого Мыса. Белоснежный «Академик Мстислав Келдыш» лег в дрейф над расчетной точкой. Все свободные от вахты моряки, научные сотрудники и финские специалисты вышли на палубу, чтобы проводить гидронавтов в короткий, но такой нелегкий в океане путь. Люк задраен. Подъемно-спусковое устройство на мощном, в руку толщиной канате осторожно поднимает аппарат и, перенеся его за борт, опускает на воду. Водолазы убирают сцепку, и катер, оттащив аппарат подальше от судна, сам уходит в сторону. Метров через двести вода утратит цвет, и дальше — полная тьма. Они не будут зажигать прожекторы, чтобы в первом погружении иметь запас энергии и опуститься осторожно. Через шесть часов они пройдут отметку «6000» и сообщат об этом будничным деловым
Атлантический океан
Юрий Рост
В поисках большого приключения
Путешественник, журналист, редактор итальянского издания «Аввентура» («Приключение») Яцек Палкевич известен еще и как директор и главный преподаватель так называемой «Школы выживания», созданной им самим для таких же, как он, искателей приключений. В учениках у Палкевича нет недостатка — ведь многие стремятся узнать, на что они способны в экстремальных условиях, когда рассчитывать приходится только на себя. Яцек Палкевич побывал у нас в редакции вскоре после своего путешествия по острову Борнео (Калимантан). Две части из книги «Мой Борнео» мы предлагаем вашему вниманию.
С детских лет мне грезился маленький парусник-прао, незаменимый в прибрежных водах Индонезии, символ экзотических путешествий. Много лет спустя я сам ходил у острова на такой лодке.
Свои путешествия я переживаю трижды: сначала в мечтах, второй раз — наяву, в третий — в воспоминаниях, когда, уютно устроившись в удобном кресле, рассматриваю фотографии, и... сам себе не верю: неужто я прошел это? Сколько грязи, какая усталость! Но зато я испытал потрясение, открыл что-то новое в себе, научился рассчитывать собственные силы. И узнал людей — они были не лучше и не хуже меня, а просто другими. Страдая от голода и жажды, от жары и холода, я ощутил предел своих возможностей.
Наши дети уже не увидят дальних уголков, где живут племена, не затронутые прогрессом. Они прекратят существование, просто исчезнут, эти последние дикие места, где пока возможно Большое Приключение. Когда я задумал поехать на Борнео, то постарался все подчинить этой цели.
Я придерживаюсь при организации экспедиции десяти правил. Они охватывают документацию, маршрут, выбор спутников и оборудования, обоснование затрат, выбор транспортных средств, физическую и психологическую подготовку, изучение местного населения и даже прогнозы непредвиденного. Я уверен, что самое трудное — отъезд, но чем тщательнее готовишь путешествие, тем лучше оно должно начаться.
На подготовку ушел год. И вот в конце января 1986 года мы — на восточном берегу Борнео в Самаринде. Городок этот находится в дельте реки Махакам, одной из шестисот водных артерий острова.
По книгам, энциклопедиям, дневникам путешественников я знаю, что индонезийская часть Борнео наиболее дикая и недоступная. Не зря говорят, что, попадая на Борнео, ты разом совершаешь два броска: вперед — в пространстве, и назад — во времени. Реки здесь коварны, со стремительными течениями и страшными порогами.
Старая даякская поговорка гласит: «Кто поднялся вверх по реке и спустился вниз по течению четыре раза, тот старик». Но реки единственно возможный путь в глубь района. Вьючные животные здесь неизвестны по той простой причине, что сухопутных дорог нет — только звериные тропы.
И потому пешее передвижение исключительно тягостно. Густые заросли ежевики, бамбука и лиан, упавшие стволы деревьев — и через пятьдесят шагов чувствуешь, что выбился из сил и заблудился. Почва скользкая, трудно сохранять равновесие. Нет никаких ориентиров: все деревья кажутся одинаковыми, можно бродить по кругу до изнеможения.