Журнал «Вокруг Света» №06 за 1988 год
Шрифт:
Новичку в данных условиях трудно раздобыть пищу, в то время как сам он — желанное лакомство для змей, аллигаторов и насекомых. Мелкие насекомые наиболее назойливы, от них практически нет защиты. Тучи комаров, переносчиков малярии, от которой на сто процентов не защитит ни одно лекарство, а от укуса иных насекомых заболеваешь тотчас же. Но больше всего осложняют жизнь кровопийцы-пиявки: они падают с деревьев и проникают в самые потаенные уголки тела. Там, где они присосались, начинаются зуд и воспаление.
Температура
Считают, что в Самаринде, главном городе провинции, около двухсот тысяч жителей, хотя по виду города этого не скажешь. Здесь очень мало общественных зданий, учреждений, многоэтажных домов, почти все постройки из дерева.
На рынке в глазах рябит от ярких красок, а в носу свербит от сильных и не всегда приятных запахов. Здесь можно купить что угодно, даже если товара нет в наличии,— только спроси. Информация мгновенно распространяется по таинственным каналам, и самые невероятные вещи тут же возникают перед вами. И чем больше покупатель нуждается в искомой вещи, тем выше цена.
...С небольшим опозданием в половине десятого под гул сирены «Кария» отходит от берега. На борту этого тридцатиметрового судна около ста пассажиров. Мужчины маленькие, мускулистые, с кожей оливкового цвета, ловкие и подвижные. Женщины тоже миниатюрные, с изящными движениями, смотрят пристально, улыбаются открыто. У них врожденный вкус к удачным сочетаниям ярких красок в одежде.
Немолодой мужчина в брюках, сандалиях и белой рубашке, тщательно застегнутой, с длинным рукавом — пример жителя Борнео, принявшего новый стиль жизни. Когда жара становится невыносимой, а ветер с реки обжигающим, он расстегивает пуговички на манжетах и засучивает рукава, открывая красивейшие татуировки. Рядом с нами сидит скромная женщина с маленьким ребенком, ребенок спит. Она не носит уже, как ее соплеменницы, тяжелые кольца-серьги, которые оттягивают мочки. Но вот ребенок просыпается, и она улыбается, демонстрируя зубы и десны красновато-коричневого цвета. Это от беспрерывного жевания «сири», смеси из ореха арековой пальмы, извести и ароматических веществ.
Пассажиры смотрят на нас с интересом, любезно улыбаются, кто-то обращается ко мне «пастор», ведь единственные белые в деревнях — миссионеры. Мы тоже улыбаемся: наша походная экипировка вовсе не похожа на миссионерскую.
Плавание на «Карий» длится два дня. Мы удобно разместились вдоль борта, растянули гамаки и любуемся пейзажем. Небо, затянутое облаками, неожиданно одаривает нас проливным дождем. Едва мы укрыли в сухом уголке оборудование, дождь внезапно прекращается. Снова привязываем гамаки, растягиваемся на солнышке, чтобы обсохнуть,— и новый ливень. Делать нечего, решаем не реагировать на подобные пустяки и брать пример с местных жителей. Еду мы захватили с собой: крутые яйца, галеты, мясные консервы, фрукты, соль, витамины. Пьем речную воду, дезинфицируя ее с помощью таблеток.
Судно терпеливо поднимается по широкой, желтой от грязи большой реке. Береговые заросли начинаются от самой воды: ни прогалины, ни пляжа. Колоссальные деревья стоят на обнаженных корнях прямо в реке. Порой они затоплены по кроны, поток колышет ветви, и кажется, что они хотят задержать течение.
Откуда ни смотришь на джунгли, с вертолета ли, с воды, они непроницаемы. Когда причаливаем к берегу, будь даже полуденный час и солнце вовсю жарит с неба, погружаемся в полумрак. Сплошная стена деревьев столь плотна, что веришь местным рассказам: обезьяна, мол, забравшись на дерево на восточном побережье Борнео, может одолеть тысячу километров
Но вот иная картина — плантации перца и даякское поселение с двумя «длинными домами». Таких традиционных строений осталось немного, их не часто встретишь.
Ночь в экваториальной зоне опускается мгновенно — к половине седьмого полный мрак. Небо в тучах, знаменитый Южный Крест не виден; здесь, у экватора, он довольно точно указывает на Южный полюс. Капитан без видимых для нас причин направляет судно то к правому, то к левому берегу. Напрягая зрение, с трудом видишь границу меж водой и джунглями. Какую же феноменальную надо иметь память, чувство ориентировки, чтобы проложить оптимальный курс без навигационных знаков, без сигнализации, среди бесконечных опасностей и мелей!
Деревушки слабо светятся, интервалы меж ними все длиннее. Швартовка проходит очень быстро: судно приближается к плоту, связанному из толстых стволов, проплывает метров пятьдесят дальше, потом мотор ставят на холостой ход, и течением нас относит назад к плоту. В нужный момент помощник капитана со швартовами прыгает на плот.
Погрузка и разгрузка проходят в кромешной тьме. Летят через борт свертки с городскими покупками, приобретенные по дороге куры. Потом сходят и сами пассажиры: «сходят» — выражение явно не подходящее, правильнее было бы сказать «спрыгивают» с кошачьей мягкостью и ловкостью, не боясь оступиться в темноте. Они родились на реке и начисто лишены страха перед водой. Разгрузка длится от 30 до 50 секунд.
Стук мотора снова перекрывает многоголосый концерт джунглей. Кроме нас, на борту остаются даяки, которые возвращаются в Лонгирам, последний пункт плавания. Один из даяков везет с собой телевизор: вот уже восемь лет как его семья оставила «длинный дом». Это поселение последнее, где есть электричество и бензин.
Прибываем на место в два часа ночи, но мы остаемся на борту до рассвета. Надо рассчитаться с капитаном: пять тысяч рупий за человека, еще две тысячи — за каждое место багажа (тысяча сто рупий — один доллар),— это совсем немного, если учесть, что в городе цена бутылки пива — две тысячи рупий.
Здесь нам предстоит нанять суденышко поменьше.
— За восемьдесят тысяч рупий могу доставить вас в Лонгбагун,— говорит даяк, одетый в майку и шорты «адидас».
Тогда вперед! Большое Приключение все ближе. Мы готовим стрелы для охотничьего лука, кинокамеры.
Махакам становится уже и норовистее. Поселения вовсе редки. Начинаются пороги. Через сутки добираемся до цели — крохотной деревни в излучине реки, утонувшей в тумане. Этой ночью я не залез в спальный мешок и к утру продрог и вымок.
Первым делом вместе с Ремо наносим обязательный визит старейшине деревни. Мой друг прожил в Индонезии четыре года, он, единственный из нас, свободно общается с местными жителями, уверяя нас, что индонезийский язык легкий. Старейшины нет, главный охотник — на охоте. Попутно узнаем новости: плыть придется на «длинных лодках» — пирогах, каждая вмещает до десяти человек. Но нам не везет: ни у кого нет бензина, придется подождать недельку-другую. Две недели! Надо что-то предпринять.
Я отправляюсь за советом к миссионеру. Это пожилой энергичный и жизнерадостный голландец. Он в восторге от планов нашей экспедиции, но поначалу ничего не обещает. Однако после обеда один из его прихожан приносит добрую весть: «Есть лодка!» Хозяин требует девятьсот тысяч рупий и уверяет, что через три дня будем в Тионгоханге. Оттуда мы пойдем пешком.