Журнал «Вокруг Света» №08 за 1977 год
Шрифт:
...Как-то Бенита Коули вновь заговорила о своих детях — тема эта среди марунов очень популярна. Очевидно, потому, что понятие семьи здесь свято. Ревнивые, недоверчивые и гордые маруны живут довольно замкнуто, а семья в их представлении — это мир, покой, любовь... И главное в ней — дети. Причем не только свои, но и приемные, от бедных или городских марунов, от умерших родственников или из многодетных семей. Так вот, прервав рассказ Бениты, один из очередных гостей начал пространно извиняться, а затем сделал одно маленькое, но, как он считал, очень важное дополнение. Оказывается, в доме нашей хозяйки воспитывалось
— И все они вышли в люди, стали врачами, учителями, нянями, один даже служит полицейским, — с гордостью за хозяйку закончил он и обвел взглядом собравшихся, словно ожидая возражений.
...Днем поселок пустел. Дети уходили в школу — длинное одноэтажное здание барачного типа, внутри разгороженное деревянными перегородками на классы; взрослые — на свои участки. Оставались лишь совсем пожилые и полицейские. Один из них — невысокий, плотный, в белой рубашке и синих шортах тридцатилетний Эдвард Роу был моим постоянным собеседником и компаньоном в прогулках. Он закончил школу второй ступени (примерно наша десятилетка) и школу сержантов в столице, что считается у марунов довольно высоким уровнем образованности.
Мистера Роу, казалось, распирали вопросы о нашей стране. И неудивительно: кроме того, что Москва — столица СССР, ничего больше о нас мой собеседник не слышал.
Зато когда разговор переходил на жизнь его поселка, мистер Роу был на высоте: он знал всех н вся, обо всем готов был говорить часами, коротая время до вечера, когда возвращаются с полей люди и заканчивается его дежурство.
О «полковнике» Райте Эдвард Роу отозвался как о самом уважаемом человеке в общине. Избранным на этот пост может быть человек старше восемнадцати лет, примерный семьянин, образованный и независимый в материальном отношении от других членов общины, не судимый и... не жестокий. Истории о марунах сыпались из моего собеседника, как из рога изобилия. Традиций, которых они придерживаются, множество. Скажем, и по сей день маруны бесплатно помогают друг другу строить дома, а на различные сходки, праздники, суд над неправым или похороны их созывают сигналом из рога горного козла.
— Причем если даже марун нарушил закон, — важно и многозначительно говорит полицейский, — но не совершил убийства, никто не может войти в его дом и арестовать нарушителя. Сначала надо поговорить с «полковником», а уж он позовет к себе провинившегося.
Кстати, от мистера Роу я наконец узнал, почему поданная в первый вечер — где-то около полуночи — козлятина с бананами была совершенно пресная.
— Это же был праздничный ужин, — искренне удивился он моему непониманию. — А раз так, то соль в блюдо не кладут, чтобы люди не забывали о днях борьбы с англичанами, когда не было времени готовить еду в сельве и ели на ходу, что придется.
Под вечер мы чопорно прощались и расходились по домам. Иногда он заглядывал на веранду к Бените Коули и тихо сидел на ступенях, как на посту. А в последний вечер даже решился дополнить «полковника» Райта, когда тот с сожалением говорил о том, что община уменьшается: маруны уходят в города.
— Нет, не иссякнет наша община, — горячо возразил Эдвард Роу. — Вернутся на землю ушедшие. Здесь начиналась свобода всей Ямайки — разве можно забыть об этом?..
Провожали нас все, кто был
В. Верников
Аду-домба по воскресеньям
…Кумар и Равана стояли посреди площадки, а судьи подталкивали их друг к другу. Кумар и Равана сделали по шажку, взглянули друг на друга, рванулись вперед и... сшиблись лбами. Раздался стук — как и должно, если столкнутся лбами два барана. Кумар и Равана действительно бараны. Но бараны бойцовые, участники традиционной борьбы аду-домба в деревне Сигентур на Западной Яве...
...Упорство барана было замечено людьми давно. Понятие «овечья кротость» применительно к мужской половине этого вида прочно и давно заменено понятием «баранье упрямство». Баран даже не пытается обойти препятствие, он сделает все, чтобы устранить его — столкнуть, отбросить, прошибить. Применяет он для этого самое мощное свое орудие: широкий лоб и мощные рога. Не зря, очевидно, в древности тарану, которым пробивали ворота осажденных крепостей, придавали вид бараньей головы. И называли, кстати, «бараний лоб».
На Западной Яве в краю Тасикмалайя, населенном сунданцами, аду-домба — баранья борьба — процветала еще в те времена, когда господствовал здесь индуизм. Поэтому до сих пор у бойцовых баранов имена взяты из древнеиндийских эпосов «Рамаяна» и «Махабхарата»: Рама, Равана, Кумар. Но аду-домба появилась, наверное, еще раньше: тогда предки сунданцев верили, что жестокие духи «оном» требуют крови, схваток, побоищ. И вместо того чтобы бороться на поединках самим, люди предпочли стравливать баранов.
Давно древние верования сменились индуизмом, индуизм — исламом, но аду-домба по-прежнему не теряет поклонников. Любители ее даже объединены в «Организацию Спортивного Искусства Борющихся Баранов». Она-то и устраивает по воскресеньям в деревне Сигентур самую знаменитую аду-домбу.
Прежде чем выпустить бойцов на поединок, судьи проверяют у них зубы, длину и толщину рогов, ощупывают тело. Тем временем молодые члены «Организации», чтобы зрители не скучали, показывают свое искусство в силат-хибуране — яванской борьбе. Мелкие букмекеры-жучки, не теряя времени, начинают принимать у болельщиков ставки: когда борьба достигнет сильного накала и страсти разгорятся, ставки вырастут. Стоит только поднять руку и пальцами показать: сколько.
Зрители рассаживаются с трех сторон небольшой, усыпанной песком площадки. С четвертой разместилось шумное стадо молодых любопытных барашков. «Курсантов борцовой школы» пригоняют на состязания — чтобы те смотрели и учились. А рядом с судьями привязан немолодой баран в красных лентах — известный всей округе многократный чемпион аду-домбы, ушедший по старости на покой. Перед ним ставят поднос с вареным рисом, и он тут же зарывается в него мордой. На совести ветерана не одна жертва, не считая десятков сломанных рогов...