Журнал «Вокруг Света» №12 за 1979 год
Шрифт:
Лифт поднимал нас на гребень плотины. Она стояла, упираясь бетонными плечами в береговые скалы.
— Далеко видно, — сказал я, глядя на простор Бухтарминского моря.
— Отсюда, если хотите, можно даже увидеть... Москву. Только не с плотины, а из зала, где щит управления, — ответил мне начальник смены. — Наша ГЭС подключена к общей системе страны. В энергетике она, как говорится, погоды не делает, но зато работает на пиковые нагрузки, ведь гидротурбину быстрее можно пустить в ход, чем агрегаты ТЭЦ. Вот мы и подключаемся, как только просыпаются Москва, Ленинград
Слов нет, энергия Бухтарминской ГЭС нужна краю с его уникальной горно-металлургической базой, нужна стране. Но нужны и рыба, и плоды орошенной земли. Многие ученые думают сегодня над тем, как спасти Иртыш. Правда, кое-кто слишком уж уповает на глобальные решения... В Усть-Каменогорске, как только разговор касался маловодья Иртыша, собеседник нередко говорил: «Вот перебросить бы в него воды Оби или же Катуни». Наверное, в будущем так оно и будет, хотя любая переброска породит свои — экологические, экономические и еще бог весть какие — проблемы. Однако нельзя жить только завтрашним днем.
Уже перед отъездом я снова встретился с Борисом Анохиным, и мы долго . говорили об Иртыше, припоминая все, что делается и что предполагается делать для спасения реки. Борис хорошо знает реку не только как энергетик, он уже второй год пытается пройти с друзьями на байдарках по Иртышу до Оби, а там и до Ледовитого океана.
— Идем на веслах, — рассказывает Борис. — Кажется, ночью должна быть тишина, плеск волн. Но всюду слышен шум насосов — сосут Иртыш... Вода у нас бесплатная, у насосных труб никаких счетчиков нет. А может быть, за воду нужно платить? И заводам тоже?
— Ученые, — заметил я, — в один голос говорят: чтобы поднять уровень Иртыша, надо вводить на предприятиях оборотное водоснабжение, уменьшить водозабор. Один канал Иртыш — Караганда потребляет тридцатую часть стока реки.
— За что не люблю цифры, — сказал Борис, — они как бы утверждают статус-кво. Ты видел этот канал? А я видел... Очень много воды из него испаряется, уходит в землю. Существует уже такой проект — упрятать его в водовод из труб, и тем самым уменьшить отток из Иртыша.
— Ты знаешь, — продолжил я разговор, — может случиться, что лет через пять ваша дорога к океану будет на сотни километров короче...
— Конечно, если реку спрямить, сделать такой же, как канал, то течение в ней станет быстрее, а уровень еще ниже. Представляешь: Иртыш, по которому плывут одни байдарки? Я, признаться, нет.
Мы помолчали, отгоняя от себя видение — реку, прямую, как канал...
— Но специалисты считают, что надо перестать спрямлять русло Иртыша. Выигрыш для транспорта небольшой, а потери для реки огромные, — сказал Борис, не желая расставаться с мечтой проплыть по естественному Иртышу.
— Ты слышал, — поддержал я друга, — есть и такое предложение: возвести на Иртыше каскад низконапорных створчатых плотин, которые задерживали бы только паводковые воды, не мешая в другое время естественному течению реки.
— Все это хорошо, но каждый
— Многое: например, прекратить форсированные попуски из рыбного Бухтарминского моря, а брать воду из не имеющего рыбохозяйственного значения Усть-Каменогорского, а также в будущем из создающегося Шульбинского водохранилища...
Подводя черту под нашим разговором, мы с Борисом пришли к выводу: люди обеспокоены судьбой Иртыша, люди думают о нем, но как необходим Иртышу один хозяин, озабоченный состоянием реки в целом!
— Воде замены нет. И не будет. — Эти слова сказал мой друг, к сожалению, ныне уже покойный профессор Давид Львович Арманд, автор замечательной книги «Нам и внукам». Мы плыли на небольшом катере по каналу Москва — Волга и рассуждали о проблемах рек.
— Я утверждаю, — говорил профессор, — что на реках уже нет так называемых пользователей — взял воду и вернул такой же. Все на ее берегах — потребители.
— И гидроэнергетики тоже?
— А как же. Искусственные моря испаряют больше, чем незарегулированная река. Плотины задерживают те самые взвеси, которые создают «рыбьи столовые» в дельте. Так что получается: электроэнергия за счет рыбы.
— Но, надеюсь, рыба...
— На зарегулированной реке ей нужна вода — те самые попуски, которые проходят вхолостую, минуя турбины.. Так что тонна рыбы стоит столько-то киловатт...
— И все-таки есть исключение — речной транспорт.
— А вы посмотрите назад — на масляный след, который оставляет даже наш маленький катер. Для больших кораблей приходится строить водохранилища — лишнее испарение воды, спрямлять русла.
— Однако где же решение проблемы?
— К любому вопросу нужно подходить исторически. Испокон веков реки служили как главные транспортные артерии. Сейчас эта их роль, в особенности в обжитых районах с густой дорожной сетью, уменьшается. Затем, уже в наше время, в пору становления энергетики, на первое место по значению для народного хозяйства вышли гидростанции. Однако сейчас он дают менее пятой части всей электроэнергии в стране, и роль их по сравнению с ТЭЦ будет падать.
На первое место выходит вода для полей и заводов. Если раньше за счет воды получали электричество, то сейчас, наоборот, нередко выгодно тратить электроэнергию, чтобы напоить поля и заводы, как в случае с каналом Иртыш — Караганда.
Думаю, что вода будет лидировать очень долго, если не всегда. Ведь чистой воды на планете не становится больше, население же Земли растет...
Да, прав был профессор Арманд, рассматривая значение рек в историческом аспекте. Сегодняшняя роль всякой большой реки, в том числе Иртыша, четко зафиксирована в «Основных направлениях развития народного хозяйства СССР на 1976—1980 годы». Там сказано: «...продолжать сооружение преимущественно крупных гидроузлов, позволяющих комплексно решать задачи производства электроэнергии, орошения земель, обеспечения водой городов и промышленных предприятий, развития судоходства и рыбоводства, предотвращения наводнений».