Журнал «Вокруг Света» №12 за 1979 год

Вокруг Света

Сегодня с высоты прошедших десятилетий ученые признают, что Усть-Каменогорская ГЭС, так же как и последовавшая за ней Бухтарминская, относятся к числу экономичных. Обе расположены в горах, и напор воды в них достигается не за счет затопления плодородных земель. Горные ГЭС вообще оказываются намного дешевле равнинных.

Гидроэнергетики стремились к тому, чтобы река давала не только обильную, но и дешевую энергию — без этого вряд ли удалось бы с выгодой эксплуатировать богатейшие месторождения Рудного Алтая. Но, думая об этом и только об этом, они забывали о тех, кто «владел» рекой исстари. Инюшин писал: «В районе верхнего Иртыша в результате строительства при гидроузлах шлюзов

и других судоходных сооружений затраты составляют миллионы рублей на километр судоходного фарватера. Дешево это? Если вспомнить, что судовой ход работает полгода, то очень и очень дорого». И он предлагает строить шлюзы лишь на тех реках, вблизи которых нет еще железных дорог.

Но существовал еще один «пользователь» Иртыша, более древний, чем самый первый корабль, — это рыба. И о нем было забыто: Усть-Каменогорская, а впоследствии и Бухтарминская ГЭС были построены без рыбопропускных сооружений.

Итак, четверть века назад Иртыш был перегорожен плотиной надвое — на верховье и низовье. Попуски воды диктовались прежде всего интересами энергетики. Однако, как показали работы советских ученых, это повлияло на жизнь целого региона — оскудела кормовыми и лекарственными травами иртышская пойма, несколько изменились погодные условия в окрестностях созданного моря, поднялся уровень подземных вод. И пожалуй, самое главное, иной стала среда обитания рыб и других водных животных. Но как это сказалось на их жизни? С этим вопросом я решил обратиться к ихтиологам.

— Это нам на Аблакетку надо, — заметил Самат. — Там у нас главные специалисты по рыбе.

Наш «газик» останавливается в небольшом поселке на берегу водохранилища. Находим одноэтажный дом, в котором помещается Алтайское отделение Казахского НИИ рыбного хозяйства. Народу в доме немного — кто уплыл работать на водохранилище, начальство уехало на конференцию. Встретила нас милая молодая женщина Лариса Николаевна Солонинова, старший научный сотрудник, кандидат биологических наук.

Мой вопрос о том, как плотины повлияли на рыбное хозяйство Иртыша, ставит Ларису Николаевну в тупик. Проблема, как говорится, имеет уже историческое значение. Ихтиологи работают сейчас так, словно река была перегорожена испокон веков.

— Думается, главный бич для рыбы — маловодье Иртыша, — говорит Солонинова. — Вот посмотрите, — показывает она карту. — Здесь, где тянется лишь цепочка разрозненных озер, когда-то были притоки Тарбуга, Ачаир, Белая Солоновка. Казачьи станицы держали на них паромные переправы. В этих и подобных им притоках нерестилась рыба... Сейчас большие площади нерестилищ не затапливаются, икра обсыхает. И вот печальный результат: по данным омского ученого, доктора географических наук В. Мезенцева, все 17 видов рыб, которыми славен был некогда Иртыш, полностью потеряли свое промышленное значение...

— Однако, если воды мало в реке, то она скопилась, видимо, в ее верховьях, за плотинами. И здесь, наверное, водится рыба и большая и малая? — спросил я.

— Если вы имеете в виду усть-каменогорское водохранилище, то оно уже давно никакого рыбопромышленного значения не имеет. Совсем другое дело — Бухтарминское море, с которым слилось озеро Зайсан. Еще недавно Зайсан был одним из самых продуктивных водоемов страны.

— А теперь что, все в прошлом?

— Нет, почему же: будущее у этого водоема, разумеется, есть. Но сегодня...

И Лариса Николаевна рассказала, как пришла в эти края беда. С 1972-го по 1976 год стояла в Прииртышье великая сушь. Уровень Бухтарминского моря снизился за это время более чем на пять метров; обнажились мелководья — излюбленные нерестилища рыб. Что ж, природа нанесла удар — ничего не скажешь, стихия. Однако союзником

ее в этом недобром деле оказался человек. Точнее, вынужден был стать им. Весной, в начале апреля, вода в Бухтарминском море стоит на самом низшем уровне — ГЭС успевает сработать небогатые зимние запасы. Но здесь начинаются весенние попуски для обводнения павлодарской поймы Иртыша.

— В многоводные годы попуски компенсируются за счет паводков, — говорит Солонинова. — А когда паводков, по сути, нет?.. Сохнут новые нерестилища, и как раз в апреле, когда на нерест идут щука, язь, окунь, судак. Негде откладывать икру и рыбе, нерестящейся в мае — июне, — плотве, лещу, сазану, линю, карасю.

— Однако ведь и павлодарской пойме нужна вода, там тоже сохнут нерестилища...

— Никто не спорит, нужна. Только режим попуска должен быть таким чтобы потери и в верховьях и в низовьях реки были минимальными.

Я слушаю и думаю о весенней комиссии в Алма-Ате. Да, нелегкие задачи приходится ей решать, в особенности в маловодные годы. Но мои размышления прерывает Лариса Николаевна — задает вопрос:

— Как вы считаете, что нужно делать в рыбном хозяйстве водоема, когда складывается такая сложная ситуация?

— Наверное, прекратить лов, — подсказываю я. — Или, по крайней мере, резко его ограничить.

Солонинова протягивает справку: за пять маловодных лет из водохранилища выловлено столько же рыбы, сколько за все предшествующие одиннадцать лет его существования. И вот печальный итог: уловы теперь гораздо ниже тех, что планировались совсем недавно.

Разговор о Зайсане получил завершение уже на Бухтарминском водохранилище. Мы плыли по голубому морю среди голубых гор, но местные рыбаки рассказывали историю совсем не идиллическую. Лет двадцать назад Зайсан привлек рыбоводов уникальностью своих условий — теплый водоем, богатые нерестилища. Завезли сюда уральского судака, аральского леща — они прекрасно прижились. И тогда поняли рыбоводы, что Зайсан — это золотое дно. Били в литавры, Зайсан вышел на второе место в республике после рыбного Балхаша. И вдруг спад, начисто исчез знаменитый зайсанский сазан, а вслед за ним и другая ценная рыба. В чем же дело? Приехали сюда азовские рыбаки — их море сильно обеднело, — завезли уловистые, ставные невода. Ставили их вдоль берегов, когда рыба шла на нерест. «Мы, — говорили они, — ваше корыто выскребем». И это о богатой Бухтарме, о рыбном Зайсане...

У причала Бухтарма наш катер встал рядом с приемно-транспортным судном «Астрахань». Капитан Ташен Такеев пригласил к себе на борт. Разговорились. Ташен плавает в этих краях еще с 1941 года...

— Помню, бывало, невод вытаскивали тракторами, — рассказывал Ташен. — А сейчас плывем из Приозерного, из района лова у мыса Бархоут, а везем воздух. Что делать будем? Вот азовские рыбаки сели на поезд — уехали. А для нас Иртыш, Бухтарма — родные места...

Уже в Усть-Каменогорске я узнал, что зайсанским рыбакам уменьшили план на две тысячи тонн, что на местные рыбокомбинаты решили завозить... океанскую рыбу. Но все это временные меры, главная же цель — возродить былую славу рыбного Зайсана, всего Иртыша в целом. Ученые и рыбники обратили внимание на дельту Черного Иртыша, впадающего в Зайсан. Если соорудить здесь дренажную сеть, каналы, то у рыб появятся новые нерестилища. Но работа предстоит тяжелая — на площади в 20 тысяч гектаров. Наряду с восстановлением естественных столовых и «родильных домов» для рыбы создаются искусственные, в водоем выпускают стаи мальков... Занимаясь этой нелегкой работой, ученые обращают свои взоры к гидротехникам: не сработает ли ГЭС те запасы воды, которые нужны сейчас для восстановления рыбных богатств Зайсана и Бухтармы?