Жюль Верн
Шрифт:
Онорина ещё спала, и слуга не решился будить её ради неизвестной, странной посетительницы. К тому же она хочет видеть только Жюля Верна. Кто не хочет видеть его!.. Слуга поднялся ещё на несколько, ступенек и остановился перед дверью с круглой медной ручкой. Слуга постучал. Молчание. Слуга постучал ещё раз. Никакого ответа. Слуга понимающе улыбнулся и, открыв дверь, вошёл в кабинет. Окна открыты, узкая железная кровать прибрана. Слуга выглянул в окно, выходившее в сад: месье Верн сидит на скамье
Слуга неодобрительно покачал головой; таким путём можно спускаться в сад только молодому, зрячему человеку, но месье Верн потихоньку от своей жены испытывает и нервы свои и способность ориентироваться посредством такой непозволительной гимнастики. Слуга вышел из кабинета. Не сказать ли приезжей даме, что месье в саду, где она и может его увидеть?..
— Мадам, — произнёс слуга с порога гостиной. — Месье встал и находится в саду.
Дама порывисто опустила вуаль,
— Месье почти ничего не видит, мадам, — чуть слышно проговорил слуга. — Разве мадам неизвестно, что…
Дама подняла вуаль и тотчас опустила руки вдоль тела; голова её часто-часто затряслась.
— Мадам! — испуганно вырвалось у слуги. — Вам худо?
Он охватил её за талию, осторожно посадил в кресло.
— Всё прошло… — задыхаясь произнесла дама. — Вы говорите, что месье в саду? И почти ничего не видит?
— Почти ничего, мадам, — отозвался слуга. — Контуры предметов, очертания, аиногда цвета — чёрный и белый,
— Проводите меня, — повелительно произнесла дама.
Она оперлась на руку слуги и пошла, на полшага отставая. Подле могучего, в три обхвата, дуба слуга шепнул даме:
— Одну секунду, мадам, я совсем забыл: месье просил меня открыть фонтан…
Спустя несколько секунд пенистая струя с шумом вылетела из узкой пасти дельфина. Жюль Верн повернул голову, прислушался к стеклянному лепету.
— Кто здесь? — спросил он. — Вы, Пьер?
— Я, месье. Вас хочет видеть дама. Она здесь, со мною.
Слуга на цыпочках вышел из сада. Остались солнце, Жюль Верн, дама в тёмно-лиловом платье, равнодушный плеск воды.
Жюль Верн вытянул руки, высоко вскинул голову.
— Я очень плохо вижу, — сказал он. — Днём на солнце я и совсем ничего не вижу. Кого я имею честь принять у себя?
Жанна подала Жюлю Верну руку. Он мгновение подержал её в своих руках, затем поднял длинные, в кольцах, пальцы и поднёс их к губам. Дама свободной рукой подняла вуаль. Жюль Верн вздрогнул, — он узнал, кто эта дама: по форме руки, по частому дыханию, по десятку неуловимых для зрячего признаков. Слепой видел ухом, кончиками пальцев, памятью о запахах и шумах, производимых платьем, — всем
— Жанна? — и радуясь и пугаясь, вопросительно произнёс Жюль Верн. — Вы?
— Я, Жанна, — ответила дама, не решаясь добавить: «Жюль». — Это я. Нарочно приехала так рано, чтобы мне никто не помешал.
— Жанна, — упавшим голосом повторил Жюль Верн.
— Простите меня, Жюль! — дрожа от счастья, сказала Жанна. — Я вижу вас, о мой бог! Вы здесь, рядом со мною! А могло бы быть так, что… Как я наказана, как мне тяжело, мой Жюль!..
— Какой у вас, Жанна, голос! Как в Нанте, Жанна! Вы помните Нант?
— Всё помню, Жюль, и всё благословляю!..
— Спасибо, Жанна, что вы пришли ко мне! Сядьте рядом, в профиль…
— Я старуха, Жюль…
— Я не вижу этого, Жанна, да время и не властно над нами. Мы всегда можем видеть то, чего хотим. Вам двадцать лет, Жанна…
— Вы всё тот же, Жюль. Снять с вас бороду, и…
— Какие мы счастливые, Жанна! Как фантастично это утро, пенье птиц, солнечное тепло, шум листвы! Какое счастье жить и трудиться, Жанна! Скажите мне — были ли вы счастливы?
— Я не могу говорить, Жюль. Не спрашивайте меня ни о чём. Когда-то я любила вас…
— Любили? — улыбнулся Жюль Верн и печально покачал головой. — Кажется, мы говорим не то, что надо.
Она смотрела на него, стараясь запомнить этот высокий загорелый лоб, крупный нос, толстые губы, седую бороду, массивную шею и плечи, грудь атлета. Глаза широко раскрыты, они смотрят в одну точку, они лишены жизни, подобно тем искусственным, стеклянным глазам, которые можно купить в любом оптическом магазине.
— Вы были первая, Жанна, кого я когда-то поцеловал, — первая из женщин, — сказал Жюль Верн. — Первая, кого я любил. Дайте мне ваши пальцы, от них пахнет юностью, восходом солнца…
— Мои пальцы тонкие и жёлтые, как свечи в православном соборе, — сказала Жанна, не отрывая взгляда от человека, с которым она могла бы быть счастливой на всю жизнь. — Теперь я могу спокойно умереть, Жюль, — я видела вас. И вы простили меня.
— Я не могу простить себя, — дрогнувшим голосом проговорил Жюль Верн и опустил голову.
Молчание длилось долго.
— А смерть, — сказал он, не поднимая головы, — приходит тогда, когда мы хотим этого. Но я не понимаю, что значит умереть. Мне не удаётся описание смерти, я всегда говорил только о жизни, молодости, о том, как исполняются мечты. Вы принесли мне ощущение какого-то нового счастья. О, как я буду работать, Жанна!
— Вы будете вспоминать меня, Жюль?
— Всегда вспоминаю вас, Жанна, — всегда! Первая любовь — на всю жизнь!
— Я не помешала вашей работе?