Зигмунд Фрейд
Шрифт:
Впрочем, теперь больше в ходу анекдоты о самом Фрейде, вернее — о его открытиях в психологии. Один из вариантов классического анекдота звучит примерно так:
Дочка Фрейда утром просыпается и говорит:
— Папа, мне сегодня снилось, что ты гоняешься за мной с огромным бананом в руках.
— Доченька, знаешь, иногда сны снятся просто так…
Если бы евреи не дали миру теорию относительности Эйнштейна, психоанализ Фрейда или политэкономию Маркса, а придумали бы только еврейские анекдоты и фаршированную рыбу, они все равно были бы вписаны особой строкой в историю цивилизации — заметил кто-то, и этот «кто-то» был прав. Совокупно пациенты, лекции и книги принесли Фрейду долгожданный стабильный достаток.
Однако полученные такой ценой деньги и слава омрачаются тяжелой болезнью: в апреле 1923 года его оперируют по поводу рака ротовой
А в самом психоанализе после ухода Юнга наметился тем временем еще один раскол. Из недр психоаналитической школы вышел Альфред Адлер, венский психопатолог, система которого — «индивидуальная психология» — вступила в соперничество с фрейдизмом. Было известно, что Фрейд мог прибегать даже к личным оскорблениям оппонента в дискуссиях. Первая из таких многочисленных размолвок произошла как раз между Фрейдом и Адлером. О друге Адлера Вильгельме Штекеле, члене Венского общества психоанализа, основателе и соиздателе журнала «Zentralblatt», он заявил, что его стремления «низменны и глупы»; называл Штекеля «лгуном», «человеком, которого невозможно хоть чему-нибудь научить». Когда Штекель попытался восстановить отношения, Фрейд не удержался от прямых нападок на своего ученика: «В том, что ни я, ни мои друзья не могут сотрудничать с тобой, виноваты исключительно ты и твои личные качества».
Общим для обеих теорий является их волюнтаристический характер. В основе человеческой деятельности лежат влечения, но, в то время как психоанализ отводит первое место влечениям сексуальным, учение Адлера приписывает исключительную роль стремлениям человека к превосходству; в патологических случаях, когда переживание неполноценности (в силу, например, недоразвития какого-либо органа или функции) бывает выражено чрезмерно сильно, появляется стремление к компенсации, которое может принять асоциальные и антисоциальные формы того или иного психоневроза. Как у Юнга, Штекеля и других психоаналитиков, так и у Адлера психоневроз является типическим «бегством в болезнь», компромиссным образованием, свидетельствующим о недостаточном приспособлении индивида к среде.
В этом разница между двумя учениями. Приспособление к среде — это от Дарвина, это человек и его окружение. Фрейд же смотрит внутрь человека. Человек обречен уже с детства. «Ядро всех неврозов», как сам Фрейд именовал все то же «преступное желание», поджидающее нас в начале жизни, — это какая-то правда о душе, о невротическом чувстве вины и мучительном сознании своего несовершенства. То, что подрывает наш мир изнутри, назовем это первородным грехом, эдиповым комплексом или беспокойством ума, знакомо каждому, и каждый стремится справиться с ним по-разному. Случается, довольно-таки агрессивно настроенные христиане обвиняют Фрейда в том, что он «отрицает чувство вины, а значит, и грех, а следовательно, он — безбожник».
Разумеется, Зигмунд Фрейд был безбожником в самом прямом смысле этого слова. Он честно работал с тем чудовищным образом Бога, который предлагает патриархальная религия, и, как следствие этого, был убежденным позитивистом. Это говорило о том, что он был искренним и прямодушным. На смертном одре, жестоко страдая от рака, после 33 тяжелых операций, он отказался от услуг священника. Для него это означало качества, которые он сам очень ценил: последовательность в поведении и твердость убеждений. Но, к сожалению, он не отрицает чувство вины и «грех». Он с горечью констатирует их невротическое наличие во внутреннем пространстве человека.
Разумеется, не приходится говорить, что Зигмунд Фрейд был непогрешим, а его теория строения и функционирования личности безошибочна. В том-то и штука, что его позитивизм, то есть отрицание всего, как ему казалось,
Подчеркивая роль секса в эмоциональной жизни человека, Фрейд писал об опасностях, таящихся в сексуальности. Он настаивал на том, что человечество должно приложить все силы, чтобы подняться над уровнем «обычных животных потребностей». Автор концепции либидо был строг и требователен к себе и другим, властно вмешиваясь в чужие судьбы, — и нередко это имело печальный финал.
Драматична история его пациента д-ра Горация Фринка (Фрейд хотел, чтобы тот стал американским продолжателем дела психоанализа) и его подруги Анжелики Бижур. Именно Фрейд в конечном итоге способствовал тому, чтобы оба решили развестись со своими супругами и поженились. Но их брак был заключен, что называется, под несчастливой звездой. Бывший муж Анжелики вскоре умер от рака, а Дорис Фринк — от пневмонии. У самого Фринка началось нервное расстройство, и новообретенная возлюбленная оставила его. Он дважды лечился в психиатрической клинике, пытался покончить с собой, но прожил еще 12 лет, скончавшись от сердечного заболевания в 53 года.
История выглядит не слишком красиво. Однако кто может точно сказать, какова доля вины психоаналитика, имеющего мужество брать на себя ответственность, и какова доля вины людей, позволяющих другим перестраивать их судьбу? Вторжение в чужую жизнь всегда рискованно — но разве не этим изо дня в день занимаются, так или иначе, педагоги, врачи, родители, общество?
Столь же кардинальным было влияние Фрейда на любимую младшую дочь Анну, для которой он избрал роль преемницы. Застенчивая молодая женщина сделала психоанализ своей профессией. В письме 1922 года, написанном, когда Анна уезжала из Вены на 11 дней, он признается, как скучает по ней, и добавляет, что уже давно жалеет, что она все еще не замужем. Притом, что ее братья и сестры состояли во вполне удачных браках. Психоанализ Анны он проводил сам, и это продолжалось три с половиной года. Многие десятилетия этот факт не упоминался в публикациях. Со временем Анна открыла собственную практику (она занялась изучением детской психологии и принимала малышей в кабинете по соседству с тем, где Зигмунд принимал их родителей). И страшно ревновала отца к его «приемным детям» — ученикам. К тому времени все старшие братья и сестры Анны разлетелись из родного гнезда, и Фрейд о них совсем не вспоминал. Ведь свои отцовские чувства он давно перенес на молодых коллег, «родных по духу, а не по крови». Правда, требовал взамен полнейшего подчинения и абсолютного признания собственной правоты.
Считается, что теория неврозов Фрейда в значительной мере основывается на его собственном опыте, он писал, что «главным моим пациентом был я сам». Существует предположение, что гениальный психиатр страдал от глубокого вытесненного чувства вины, которое, в конце концов, в соответствии с тогдашними и сегодняшними теориями, привело его к мучительной смерти от онкологического заболевания (утверждают, что это болезнь психосоматическая, имеющая источником психологический конфликт).
Известный современный исследователь В. Лейбин считает, что корни этого чувства вины — в раннем детстве, и называет две причины. Одна — «семейная тайна: второй брак отца с некоей Ребеккой, о которой мало что известно», догадка Зигмунда «о каком-то неблаговидном поступке отца, за который он принял на себя часть вины». Вторая причина — смерть восьмимесячного брата Юлиуса. Известно, что Фрейд сообщал о «самоупреках», порожденных этим событием. Исследователь делает отсюда далеко идущие выводы. Но существуют еще два немаловажных фактора, которые могли вызывать, возможно, чувство вины куда более сильное.