Зима близко
Шрифт:
Я присвистнул. Хороши порядочки. Ну и глава хорош, своего не упустит. Даже злиться на него не получается.
— А ты охотился только из-под мастера, верно? И что делать, как костей насшибать — понятия не имеешь?
Алексей опустил голову. Возражать было явно нечего.
— Ну, значит, смотри. Варианта два. Первый, простой. Сейчас поднимаемся ко мне, я принимаю тебя в орден и жду, пока ко мне прибудет твой глава. То, что ты перешёл в другой орден, он почувствует. Мы с твоим главой утрясаем вопрос. По итогу он, скорее всего,
— С призраком который?
— Значит, не слыхал. Призрака там больше нет, уже выкурили. И теперь этот дом — Оплот моего Ордена. Здание, как ты сам понимаешь, большое, приличное. А охотники там будут жить не особо приличные. Хотя, в основном, тоже большие. И нужно будет следить за порядком. Прислугу нанять, рулить этой прислугой. Вообще, хозяйство вести. Потянешь?
— Потяну, — быстро сказал Алексей. У него даже глаза загорелись от образовавшихся перспектив.
— Вот. А есть второй вариант. Мы с тобой идём на охоту, добываем сорок костей, ты ими откупаешься — и после уже ничего никому не должен. Точно так же работаешь в Оплоте, но уже исключительно как свободный человек.
Алексей вздохнул. Я глотнул остывающего чая.
— Охота, — сказал Алексей.
— Неожиданно.
— Стараюсь совершать неожиданные поступки.
— Похвально. Есть чего на примете?
— В том и дело, что есть.
Глава 5
— Дядюшку моего помнишь? — спросил Алексей.
— Это который тебя ко мне подослал тогда? Помню. Дядюшки — дело такое, хрен забудешь. Что там у него, крысы одолели? Вурдалаки обижают?
— Н-не совсем. Он ведь тогда из той деревни уехал.
— Которую мне подарил?
— Ну да. В другой поселился. А там и дом похуже, и вообще… Начал попивать. Всё крепче и крепче. А месяц назад вовсе допился до чертей и на кладбище повесился.
— Охтыж…
— Ну да. Схоронили, конечно. Да только дядюшка, говорят, с тех пор начал по ночам в деревню приходить. К девицам.
— Упырь, — кивнул я. — Бывает… Добро, завалим. Но ты ж понимаешь, что упырь — это максимум пять костей?
— Понимаю. Но надо же с чего-то начать. У меня ещё после Троекурова целых три кости осталось.
Я поморщился, но только мысленно. Привык уже мыслить масштабно, глобально, а не по зёрнышку косточки считать. Если нужно сорок костей — значит, нужно идти туда, где их точно наберётся сто. Я лично поискал бы лягушачьи гнёзда, на которые Тварь, пожирая клюкву, так удачно нарвалась. О размере костей глава алёшенькиного ордена ведь ничего не сказал. Наверное, ещё не знает об индивидуальных тарифах, без интернета вести медленно распространяются.
Но я — это я, а мои заначки — это мои заначки. Вываливать их первому встречному на блюдечке
— Ну, добро, пошли. Сегодня один пёс день пропадает. Только я ещё пацана возьму, ему тоже надо опыта набираться… Чего морщишься? Не жадничай, Алексей! Кто жадничает, тот по-настоящему никогда не богатеет. Меняй мировоззрение, в жизни пригодится.
— Послушай, — вдруг сказал Алексей, глядя, как я прихлёбываю чай. — А я ведь уже видел такие подстаканники! Надо же.
— Где? — спросил я. И посмотрел на подстаканник.
Это был тот, что в своё время выкупил у Брейгеля. Хотя, может, один из трёх, что нашёл в подвале у Троекурова. Они же одинаковые, фиг разберёшь.
— В доме моего отца. Помнишь его?
Я вспомнил немолодого мужчину, который орал на Алексея, когда тот пытался стырить подсвечники.
— Помню. И давно они у него?
— Да пару лет назад, наверное, появились откуда-то. А я только сейчас подумал — герб-то ваш, давыдовский. Просто внимания никогда не обращал, ну, посуда и посуда. Стоят себе два — серебряные, красивые…
— Два? — переспросил я.
— Ну да. Они в чайном шкафчике всегда особняком стояли. Я и не припомню, чтобы использовались.
Два. А у меня четыре. В сумме шесть, как ключей. А дядюшка сказал, дословно: «Ключи под…»
А вдруг «под» — это не «под чем-то», а слово «подстаканники», которое дядюшка не успел произнести? С одной стороны, бред сивой кобылы. Где ключи, а где посуда. С другой стороны, чувство юмора у дядюшки, как я уже не раз убеждался, весьма своеобразное. А ключи, которые он упоминал, должны были круглыми…
Я поднял подстаканник, осмотрел дно. И понял, что смех смехом, а размер дна с размером круглых углублений на арке совпадает. Ну, навскидку. Чтобы проверить точно, прикладывать надо.
— Заходи уже. Чего ты у ворот топчешься, как неродной? Посиди на веранде, подожди, пока соберусь. Данила! Прими у человека коня.
Я отвёл Алексея на веранду.
— Чаю, может, хочешь? Или кофе?
— Я бы от чего покрепче не отказался. Для храбрости.
— Дядюшка твой не отказывался. И чем закончилось? Храбрее, насколько понимаю, не стал… Не, Алёш, бухих я на охоту не беру. Не хватало, чтобы ты вместо упыря мне башку снёс. Вот вернёмся с победой, тогда на здоровье.
Закончив речь, я прошёл в дом.
— Неофит! Ты где?
— Здесь, — пацан высунулся из кабинета покойного графа Давыдова.
Кабинет давно и плотно оккупировал Тихоныч, я не возражал. Неофит там присутствовал в качестве калькулятора и пишущей машинки. Считать в уме у него получалось быстрее, чем у Тихоныча на счётах, а писал пацан красиво и разборчиво.
— Собирайся. На охоту пойдём.
— Ура!
Неофит понёсся к себе в комнату. А я проследовал к закрытому крылу. Ну, условно закрытому — замок, после того, как я его взломал, сменили, а ключ был у меня.