Зима была холодной
Шрифт:
— Мне очень нравишься ты, — хрипло прошептал Киллиан, притягивая её к себе одной рукой и зарываясь носом в волосы. О чувствах говорить было рано. Отчего-то он суеверно боялся произнести вслух то, что рвалось наружу в жестах, в свете глаз, в улыбке, предназначенной только для неё. Но Алексис, кажется, сейчас было достаточно и этого признания. Она счастливо выдохнула, прижимаясь к нему всем телом, обнимая, ликуя от того, что может это сделать, не таясь, не боясь быть отвергнутой.
— Там ужин стынет, — с сожалением проговорил Киллиан, отстраняясь и легко целуя Алексис в лоб.
— Не самый изысканный, —
— Думаешь, мне надо что-то особенное? — улыбнулся Киллиан, опускаясь на стул и придвигая к себе тарелку. — Поверь, я привык обходиться и меньшим.
— Охотно верю, — вернула она улыбку. — Но я, наверное, впервые в жизни хочу готовить что-то по-настоящему вкусное. Для тебя.
Киллиан посмотрел на неё долго, пристально, и вдруг поймал её руку и быстро поцеловал. Лёгкая дрожь прошла по телу, дрожь предвкушения, нетерпения, и Алексис нашла отражение своих мыслей в глазах, что сейчас смотрели с всепоглощающей нежностью.
— Нам всё-таки надо поесть, — смущённая водоворотом мыслей, слишком откровенных и обжигающих, она опустилась на стул и принялась накладывать еду.
— Звучит так, словно потом времени на еду не останется, — хмыкнул Киллиан, прожигая её взглядом поверх вилки с картошкой. Алексис вспыхнула, опустила глаза и пробормотала:
— Я очень на это надеюсь. — И с вызовом посмотрела на него. Киллиан поперхнулся и постучал кулаком по груди, проталкивая внезапно вставший острым колом комок.
— Вы полны сюрпризов, миссис Коули, — медленно протянул он.
— Очень надеюсь на это, — в тон ему ответила Алексис.
Воздух между ними вибрировал, звенел, и каждый новый кусок с трудом пролезал в горло. Кто из них сдался первым, отбрасывая в сторону прибор и поднимаясь? Никто так и не смог после вспомнить. Просто губы нашли друг друга, жадно впиваясь. И руки погрузились в чужие волосы, притягивая к себе, ближе, крепче. А после была кровать, и поспешность, свойственная страсти. И короткие выкрики, и сладкие стоны. Движения навстречу друг другу, ноги, крепко обхватившие бёдра. И чувство полёта, головокружительного, и чернота в глазах напротив.
Они затихли только к рассвету. Всё меньше стеснения, всё больше желания отдавать всего себя и дарить свою любовь другому. Там, за окнами, серело небо, обещая очередной ясный день, и так хотелось провести его в постели, никого не видя и не слыша, отрываясь друг от друга лишь для того, чтобы поесть и восстановить силы…
— Не хочу, чтобы ты уходил, — прошептала Алексис, крепко обнимая его со спины и целуя в плечо.
— Если меня увидят здесь, даже поспешная свадьба не спасёт твою репутацию, — с улыбкой в голосе сказал Киллиан, чувствуя, как сладко замирает сердце при слове «свадьба». Оба понимали, что слишком спешить не стоит. Да и незачем. Киллиан вполне может ухаживать за Алексис до Рождества, после объявят о помолвке, а потом, ближе к Пасхе — сыграют свадьбу.
— Зная Мередит, она может приехать с первыми лучами солнца, — согласно вздохнула Алексис, прижимая Киллиана к себе ещё сильнее.
— Я вернусь к вечеру, — вздохнул он и потёрся щекой о сплетённые на груди ладони.
— Я буду ждать, — прошептала она, привставая на локте
Алексис не собиралась ложиться спать — сон ушёл. Проводив Киллина, она укуталась в шаль и пошла в дом, раздумывая над домашними заботами. И сама не заметила, как пролетело утро. Дом словно соскучился по ней, тянулся каждым своим уголком, подмигивал окнами, чихал камином — ждал, скучал, и радовался. И пока она стряхивала пыль с грибных связок, выметала мусор и раздумывала над ужином, солнце успело подняться над верхушками деревьев, яростно сияя в бледно-голубом небе.
Грохот повозки Алексис услышала гораздо раньше, чем та появилась за поворотом, и успела выйти на крыльцо, приставив руку козырьком к глазам, заранее зная, кого она увидит. Мередит и Джон, улыбаясь во все свои зубы, весело размахивали руками, пока дети за их спинами подпрыгивали, как горох в стручке, сверкая глазами.
— Алексис! Дорогая! Слава Господу, что всё в порядке!
Мередит спрыгнула с повозки, едва та остановилась. Оставив детей на мужа, на буквально взлетела на крыльцо и захватила подругу в объятия, потом отстранилась и долго и придирчиво осматривала, ища следы перенесённых невзгод.
— Ты выглядишь слишком довольной для человека, похищенного индейцами, — проворчала она беззлобно и снова порывисто обняла, горячо прошептав: — Я так молилась за тебя и твоё счастливое освобождение!
Дети, выразив восторг спасением, быстро разбежались по двору, Джон, смущённо улыбнувшись и взъерошив волосы, пробормотал, что нужно непременно наколоть дров и наносить воды, и ретировался, оставляя Алексис и Мередит с младшими близнецами.
— Рассказывай, немедленно! — Мередит требовательно посмотрела на подругу, стоило им остаться вдвоём. Дети, усаженные на кровать, самозабвенно рассматривали кружево и бусы, которые достала из шкатулки Алексис.
— О чём рассказывать? — Она смутилась, отвернувшись, быть может, слишком поспешно.
— Что там было? — Мередит потянула Алексис за локоть, вынуждая обернуться. — МакРайан не лгал: с тобой точно ничего не случилось? Хотя о чём я, если бы, не дай Бог, что-то было, ты бы так не светилась… Так в чём причина твоего счастья? Это Киллиан, да? Не отводи глаза, я же вижу, что это правда!
Алексис всё же нашла в себе силы отвернуться. Выглянула в окно, глядя на Джона, мерно разбивающего полена на колуне. Представила, как это делает Киллиан, а она наблюдает, готовя ужин, а на кровати возятся их дети… И улыбка против воли осветила её лицо. Алексис опустила голову, а когда подняла — посмотрела твёрдо и спокойно.
— Он спас меня. И я очень ему благодарна.
— Я вижу, — понимающе улыбнулась Мередит. — И сильно благодарна?
Повисла короткая пауза. Алексис не собиралась посвящать подругу в истинное положение их с Киллианом отношений: дружба дружбой, но она успела уже обжечься на слухах о несуществующих отношениях. Что же можно было ждать от слухов о том, что уже стало правдой?
— Он хочет за мной ухаживать, — наконец прошептала она, втайне ругая себя за скрытность. Всё же Мередит явно не походила на мнимых подруг из прошлого. Но переступить через себя и довериться было слишком страшно.