Зимние девочки
Шрифт:
Мы проходим мимо металлических дверей, пронумерованных как 103, 105, 107. на двери 109 нет ручки. На 111 написано что-то, да, написано, краской из баллончика, но я не могу это разобрать. Парень внезапно останавливается перед комнатой 113, из-за чего я
врезаюсь в его спину.
«Простите»
«Ничего страшного»
Он отцепляет тяжелую связку ключей и качает головой.
«Ты поспорила с кем-то и приехала сюда?»
«Простите,
«Да приезжал тут паренек час назад…»
Он не сводит глаз с ключей, вертя их в руках.
«Он поспорил со своими дружками, что приедет сюда»
Парень задерживает один из ключей в своих пальцах, позволяя остальным свисать со связки.
«Хотел увидеть, была ли здесь кровь»
Ветер заставляет мои волосы упасть на лицо. Я убираю их за уши.
«Вы были здесь?»
Он вставляет ключ в замок, стоя спиной ко мне, говоря голосом музейного гида.
«У меня была свободная ночь, я смотрел баскетбол в баре, тут, внизу. А потом пошел к одному парню, знаешь, покер поиграть. Выиграл восемьдесят баксов. У меня дохрена алиби»
Дверь скрипит, когда он открывает ее.
«Они выяснили, отчего она умерла?» Я качаю головой.
«Не думаю» Ветер дует снова.
«Я надеюсь, они разберутся с этим как можно быстрее»
Комната впереди него темная. Я дрожу. Это последняя дверь, в которую вошла Кейси.
Она вошла живой и вышла мертвый.
Я не должна здесь быть.
«У тебя вообще есть имя?» спрашивает.
«Что? У меня?» я дрожу так сильно, что мои зубы стучат друг о друга. Я не знаю этого парня и не понимаю, для чего он хочет поговорить со мной.
«Да, я… я, эм, меня зовут Эмма»
«Элайджа»
Я обнимаю себя руками.
«Она была расстроена, когда приехала сюда?» Он качает головой.
«Я не видел, как она приехала, было слишком поздно. Я живу в сто пятнадцатом номере. Когда я приехал сюда после покера, я заметил, что свет включен и дверь открыта. Я нашел ее»
Я отворачиваюсь от него, зажмурившись. Все мое тело болит, будто бы воздух в комнате номер сто тринадцать заражен чем-то и это передалось мне, или же у меня попросту грипп. Мое сердце вырывается из груди, стуча по грудной клетке, а кровь капает вниз, к трещинам в полу.
«Я проверил на пульс» он продолжает. «Позвонил 911»
«Прекратите» шепчу я.
Он извергает свою жевавшую историю для меня, как и для других клиентов, заплативших, чтоб поразвлечься, выслушав рассказ о мертвой блондинке. Как будто вы пришли на какое-то фрик-шоу, вы можете снять это на телефон, записать что-то для своего блога, написать, как вы видели кровь. Всунуть нос туда,
Я открываю глаза, осмотревшись по сторонам. Он внутри, среди теней, ищет светильник, стоящий на комоде.
«Прекратите это» кричу громче «Я не хочу смотреть на это» разворачиваюсь, уходя, шаркая ногами «Мне пора уходить»
«Эй» он зовет меня «Стой»
Я бормочу под нос что-то невнятное, пытаясь заглушить его голос.
«Эй!» он кричит «Ты знаешь девушку по имени Лиа?» Я останавливаюсь, мои руки на дверной ручке машины.
«Что?»
Он подбегает ко мне, останавливаясь в пяти шагах от мертвой птицы.
«Я ищу девушку по имени Лиа. Она должна учиться в вашей школе»
«Зачем?»
Он скрещивает руки на груди и вздрагивает от холода. Теперь ветер северный, холодный.
«Я только пытаюсь найти ее»
Крылья птицы трепещут на ветру, кости гремят будто бы это игра в кости»
«Жаль, но...» отвечаю я. «Никогда не слышала о такой»
017.00
Кинотеатр пуст за исключением меня и трех нянек (мамаш?) с детьми позади. Свет прожектора улавливает в воздухе шелуху от семечек и попкорна, создающих здесь своеобразную галактику. На экране дерутся аниме-парни, дешевый спектакль японской дневной анимации.
Я достаю аптечный пакет.
Две мамаши (няньки?) говорят друг с другом, в то время как трое копаются в своих телефонах. Дети подпрыгивают вверх-вниз в своих креслах. Над ними монстры-роботы разрушают деревню. Герои с большими глазами превращаются в людей-лис, пускает огонь с их лисьих лап.
Я вынимаю пачку лезвий из пакета.
Тупая/уродливая/тупая/сука/тупая/жирная
Тупая/малявка/тупая/лузер/тупая/потерянная
Фиолетовый монстр бросает грузовик в мальчика-лиса. Динамики вибрируют от грома, издаваемого падающим грузовиком, когда тот приземляется на землю. Дети уже даже не смотрят. Они борятся за попкорн и леденцы, и начинают ныть, просясь пойти в туалет.
Коробочка открывается, и лезвия высыпаются на мою руку, их шепот сладок.
Они будут использованы для того, чтоб мое тело стало моим холстом – горячие лезвия оближут мои ребра, лезвия поднимутся по моим рукам, затем перережут белесый жир, окутывающий мои бедра, проникший в них. Когда я переехала в Дженниферлэнд, папа поставил одно условие. Дочка, которая забыла, как есть, что было плохо, но это было всего лишь фразой, которая мне осточертела, хотя была достаточно справедливой. Дочка, которая пряталась в своем коконе, раковине, надеясь, что та однажды упадет, и однажды она сможет танцевать. Все это было слишком больным для меня. Ты не режешь себя Лия Мэриган Овербрук. Не под папочкиной крышей. Это условие нельзя нарушать, иначе сделка будет расторгнута.