Зимний дом
Шрифт:
Робин понимала, что Фрэнсис не придет, но продолжала ждать. За прошедшие годы они страстно ссорились, злились и мирились друг с другом. А теперь она сидела и следила за тем, как медленно гаснет то, что когда-то было жарким пламенем. Кто мог подумать, что все закончится именно так?
Ее чай остыл. Подгоняемая официанткой («Мисс, после восьми часов вечера у нас чай не пьют»), Робин заказала сандвич и крутила его в пальцах. Она все еще выглядывала в окно, но ждать перестала. Очередь рассосалась, последние зрители вошли в зал. По тротуару прогуливались пары с непринужденностью, которую они с Фрэнсисом
Она не знала, с кем у Фрэнсиса был роман. Не с Селеной, не с Дайаной, не с Чарис, хотя все они когда-то спали с ним. Нет, это кто-то куда опаснее, думала она. Кто-то, кого Фрэнсис желал так же сильно, как сама Робин все еще желала его. Кто-то, сбивавший с толку Фрэнсиса, который сам мог сбить с толку кого угодно. Сбивавший его с толку как морально, так и физически: когда Фрэнсис возвращался к ней, он был выжжен дотла.
Робин знала, что они должны расстаться. Не следовало отвечать на его записки, а когда Фрэнсис приходил к ней на квартиру, нужно было прогнать его. То, что когда-то было между ними, выдохлось; в продолжении таких отношений было нечто уродливое и разрушительное. Но она не могла положить этому конец. Иногда выражение глаз Фрэнсиса говорило, что он отчаянно нуждается в ней. Когда Робин наконец встала и вышла из кафе, ей показалось, что жаркое солнце слегка поблекло. Она, которая всегда гордилась своей смелостью, теперь презирала себя за трусость. Прежде она хвасталась тем, что лишена чувства собственности; но теперь, когда стало ясно, что она окончательно теряет Фрэнсиса, Робин продолжала предъявлять права на часть его души. Сколько можно унижаться? «Оковы я ношу с собой, и их не разорвать»…
Когда Элен вернулась от Рэндоллов, в переулке у дома священника стоял автомобиль. При виде девушки водитель вышел из машины и поднял шляпу. Это был мужчина лет тридцати пяти, с короткими русыми волосами, небольшими усиками и голубыми глазами. В руке он держал сигарету.
— Добрый день, мадам.
— Добрый день, — вежливо ответила Элен, открывая калитку.
Он стоял, прислонившись к автомобилю, и смотрел на нее так, что Элен стало не по себе. Она пошла по дорожке, но тут за спиной послышалось:
— Потрясающее место. — Однако мужчина смотрел не на дом, а на Элен. — Мадам, у вас есть холодильник?
Смущенная Элен обернулась:
— Нет. У нас есть кладовка и ледник.
Он выдохнул дым и покачал головой:
— Извините, но это просто стыд и срам. Такая красивая молодая дама вынуждена обходиться без хорошего современного холодильника… Вы только гляньте.
Он достал из машины какую-то книгу и начал листать страницы.
— Понимаете, мадам, я продаю холодильники. Это моя самая компактная модель. — Он ткнул пальцем в изображение высокого и продолговатого белого ящика. — Но для такого дома, как ваш, требуется кое-что побольше. Например, «Сьюприм» или «Принцесса». Что скажете?
Она посмотрела на фотографию огромного
— Это очень мило, — робко сказала Элен, — но…
— Только подумайте, как обрадуется ваш муж, если в такой жаркий день, как сегодня, вы дадите ему выпить чего-нибудь холодненького.
Элен почувствовала, что покраснела.
— Я не замужем.
— Не замужем? — недоверчиво воскликнул мужчина.
— Понимаете, я живу с отцом. Он — настоятель церкви Михаила Архангела.
— Тогда прошу прощения. — Коммивояжер покачал головой и поднял поля шляпы, прикрывавшие лицо. — Странно… Такая красивая девушка и вдруг…
«А он недурен», — подумала Элен. Мужчина напомнил ей картинку на обложке романа «Ее верное сердце», недавно взятого в публичной библиотеке Эли. Короткие темные волосы, голубые глаза, широкие плечи…
Коммивояжер бросил окурок на землю, затоптал его и презрительно посмотрел на коттеджи, церковь и дом священника, из которых и состоял Торп-Фен.
— А у вас здесь, видно, еще та дыра? Наверно, ни кино, ни танцев?
— Ни электричества, — добавила Элен, с сожалением глядя на глянцевый каталог.
— Как? У вас нет электричества?! Выходит, я даром трачу время?
Но уезжать он не торопился. Только смотрел на нее и улыбался.
— Наверно.
Элен вновь взялась за ручку калитки.
— Послушайте, вы когда-нибудь были в придорожном мотеле?
Элен помолчала, а затем покачала головой.
— Там очень весело. Можно потанцевать, немного выпить и закусить. Я знаю одно симпатичное местечко неподалеку от Болдока.
Сердце Элен забилось так громко, что его стук услышал бы и глухой.
— Что скажете? Может быть, встретимся завтра вечером?
Элен снова покачала головой:
— Ох… Наверно, я не…
— В таком медвежьем углу негде повеселиться. А вы этого заслуживаете.
Девушка хотела еще раз покачать головой, но вовремя спохватилась. Она уже и так упустила множество возможностей. Элен подумала сначала о Джеффри Лемоне, а потом об Адаме Хейхоу. Она не видела Адама и не получала от него вестей почти год. Внезапно Элен стало ясно, что Адам нарушил свою клятву и никогда не вернется в Торп-Фен. Эта мысль повергла ее в отчаяние.
Если отвергнуть и этот шанс, у нее не будет права обвинять отца в том, что тот сломал ей жизнь. Элен сказала себе, что у нее наконец появилась возможность стать взрослой. Сделать то, что для других девушек не составляет никакого труда. Провести вечер с симпатичным мужчиной, на несколько часов вырваться из тюрьмы, которой временами казался ей Торп-Фен.
— В этом нет ничего страшного, — услышала Элен. — Просто немного повеселимся, и все.
Тут она кивнула и прошептала:
— Ну хорошо.
Мужчина улыбнулся:
— Значит, договорились. Я заеду за вами в шесть, идет?
Элен лихорадочно размышляла, сердце колотилось как бешеное. Наконец она сказала:
— В половине седьмого. (В это время отец будет на вечерне.) И не стучите. Я выйду сама.
— Как штык.
Коммивояжер убрал свой каталог и полез в машину. Но потом повернулся и с улыбкой сказал: