Зимний эндшпиль

Карташева Мария

Гоша приложил пальцы к шее мужчины, но и без этого было понятно, что перед ними сидел труп. Оперативник молча вытащил из кармана телефон и, посмотрев на экран, проговорил:

– Сети нет.

– Так часто бывает, – на автомате ответила Эмма. – Что с ним?

– Пошли, – вздохнул Гоша. – У судмедэксперта спросим. Хорошо, она осталась. Орать сейчас будет, – сморщившись, проговорил он.

– А как же? – Эмма растерянно остановилась на пороге.

– Да пусть посидит, – сказал оперативник. – Он сейчас вряд ли способен к самостоятельным прогулкам.

Глава 3

Прошедшая

ночь унесла с собой почти всю красочную шевелюру осени, лес стоял голый, растерянный и замерший, явно ещё неготовый к резким погодным настроениям. Обещанный шторм начал потягиваться в пространстве, сеять пригоршни мокрого снега, нанизывать комочки снежинок, повисающие седыми прядями на качающихся ветвях, укрывать сухую траву и наряжать белыми шапочками верхушки каменных валунов. Всё вокруг вдруг задышало зимним холодом, и вскоре несущийся со стороны озера северный ветер притащил за собой белую мглу метели и стал неистово рыскать по улочкам чуждого для этого места городка, старательно замазывая каждый угол ледяным тленом.

Эмма, отказавшаяся второй раз смотреть на почившего охранника, отпросилась у следователя и сейчас спешила в сторону своего дома, периодически выкрикивая имя пропавшей ещё вчера собаки. Она куталась в куцую осеннюю куртку, под ногами у неё на необустроенных дорожках хрустела размешанная многими ногами грязь. Эмма шла ни о чём не думая и вскоре достигла своего жилища.

Внутри домика притаилась испуганная штормом тишина, она словно нашла здесь убежище и сидела недвижимая, стараясь быть незаметной, чтобы яростная сила урагана не заметила её, в противном случае придётся сражаться за место под северным солнцем, и кто победит неизвестно. Ведь порой судорога злости ломает своего носителя, а тишина и спокойствие, наоборот, дают пространство для размышлений и дарят чёткий план, следуя которому можно победить в любой многоходовке.

Вытряхнув из коробки зимние вещи, убранные ещё в тот момент, когда мебель для домиков была только на стадии сборки, Эмма быстро перебрала толстые свитера и выудила любимый, чуть поношенный, давно поникший цветом, но всё ещё бодрящийся и готовый греть свою хозяйку. Быстро переодевшись, Эмма достала зимние ботинки с толстым протектором, несколько раз встряхнула слежавшийся удобный пуховик и, недовольно оглядев бардак, снова выскочила наружу.

– Не нашли собаку? – чуть подрагивая от холода, спросил стоящий почти что у её дверей следователь.

– Нет, – покачала головой Эмма. – Вот решила переодеться, а то очень холодно, – она оглядела лёгкий наряд стоящего перед ней мужчины. – Слушайте, вы ж замёрзнете совсем. Давайте я вам дам какой-нибудь свитер и шапку. Они, конечно, женские, но – она улыбнулась, – выглядят как унисекс.

– Конечно, слово «секс» в гардеробе меня смущает, но зима и правда очень как-то скоро наступила, – он махнул рукой. – Давайте.

– Проходите, – Эмма отступила обратно в домик и развела руками. – Простите, бардак. Торопилась. Вам чёрный подойдёт?

– Да хоть серо-буро-малиновый, – следователь подошёл к окну, из которого виднелся густой кустарник

и несколько клумб с поздними цветами уже запорошенными снегом. – Красиво у вас здесь. Стильно так, по-современному.

– В этом и была идея, создать место вдали от городской шумной жаровни, где готовят людей.

– Ух, как сказано, – покачал головой Плеханов: – «Готовят людей».

– Ну да, не люблю шум и постоянную суету, а вот комфорт люблю. Наверное, поэтому мне здесь хорошо, – Эмма помолчала и добавила: – Было, до вчерашнего дня. Вот, держите, – она протянула Плеханову свитер и смешную шапку с ушками и синими полосками.

– Ох, какой я нарядный буду, – покачал головой мужчина.

– Непонятно что с охранником?

– Настасья колдует, ждём, – продевая голову в узкую горловину свитера, сказал следователь. – А вид у вас из окна красивый, – вдруг он нахмурился и резко подошёл к тому месту, откуда рассматривал участок возле дома. – Подойдите сюда, пожалуйста.

Эмма, надевающая куртку, посмотрела на посмурневшего мужчину и медленно пересекла комнату. – Что случилось?

– Я не сразу понял, – он постучал узловатым пальцем в окно. – Смотрите.

Эмма несколько секунд глядела в ту точку, что показывал ей Плеханов, потом кинулась к двери, выводящей во внутренний дворик и, пробежав несколько метров, буквально упала на колени перед запорошенной снегом и уже успевшей окоченеть собакой. – Как же так, Паскаль? – с выходом проговорила она. – Как же так?

– Не трогайте, – следователь перехватил руку Эммы, когда она хотела положить ладонь на бездыханное тело мохнатого друга.

– Что? – Эмма подняла на него непонимающий взгляд.

– Не трогайте. Слишком много смертей за короткий промежуток времени для одного замкнутого пространства. Я сначала хочу, чтобы криминалист и судмедэксперт глянули, – Плеханов покачал головой, отчего на шапке стали прыгать смешные висячие ушки. – Ох и визжать же Настасья будет. Она, наверное, в жизни столько не работала.

– Вы думаете, его убили? – Эмма встала и инстинктивно отошла на шаг назад.

– Я гадать не привык, я привык оперировать фактами, а у меня их пока мало. И в данном конкретном случае я могу лишь предполагать что-либо. Пойдёмте обратно и надо будет как-то ограничить передвижения, а то какое-то здесь место нездоровое. Мрут как мухи и люди, и звери.

Эмма послушно пошла за следователем, постоянно оглядываясь на то место, где под ветвями кустарников лежащий на боку пёс постепенно сливался с запрошенным пейзажем.

– Я его таким и нашла, – неожиданно сказала она, когда они проходили внутри дома. – Он умирал. Я его вытащила, а он всё-таки ушёл.

– Пойдёмте, пойдёмте.

Выйдя в хлещущее колким снегом ненастье, парочка, задыхаясь от стылого ветра, стала продвигаться в сторону бара. Повернув за угол, они добрались до двери и ввалились внутрь, отдуваясь и отряхиваясь от налипших на одежду микроскопических сугробов.

– Ну и погодка, – энергично стуча шапкой по колену, сказал Плеханов. – Сейчас бы коньяка для сугреву, но нельзя. Работа, – разочарованно протянул он.