Зимний Фонарь
Шрифт:
— И где же ты всё это время пропадала? — доносится из-за плеча игривый голос. Вздрагивая, Анастази оборачивается. Позади стоит старшая сестра, Вилена Вейнберг. Светлое её тело, в частности руки, покрыты сплетениями литер. Старинные символы чернилами въелись в эпидермис, и в полумраке отдают синевой. — Спокойней, Зи. Это всего лишь я.
Вейнберг с рождения служит Чёрным Зорям: с молоком матери впитала все наставления и заповеди. Около трёх лет назад она стала старшей сестрой, тем самым возвысившись над прочими
— От тебя пахнет сигаретами, хмелем и… мужчиной. Чем ты занималась снаружи? — заговорщицким шёпотом интересуется Вилена, и в её зелёных глазах загорается хитрый огонёк. Анастази морщится. — Я не права?
Жреческое ответвление Чёрных Зорь представляет собой закрытое общество. Все их контакты с внешним миром ограничиваются похоронными службами под строгим контролем Верховной Жрицы. У каждой вестницы есть собственный телохранитель, гард. Самим жрицам запрещено вступать в бой. Им не принято владеть оружием: ни холодным, ни огнестрельным. В случае открытого конфликта любая вестница обязуется принять свою участь.
Таковы их правила. Поначалу они пугают, но всё становится несколько проще, когда понимаешь, что большинство из них необязательно к исполнению. Во всяком случае, если предвестница не узнает об этом.
— И я рада тебя видеть, Вил, — пренебрежительно отвечает младшая и отворачивается установить факел на держатель. — Ты чего-то хотела?
— Очевидно, ты обо мне не самого лучшего мнения, — насмешливо замечает Вейнберг, поглядывая на блондинку, — но я только любуюсь видами. Если и впредь намереваешься убегать, советую перечитать притчу о Магдалене Мар’О. Помни, что бывает с непокорными вестницами, Зи.
— Вот только она выполняла свой долг, — возражает балтийка.
— Как и все мы. С тем лишь отличием, что проявлением воли она была проклята так же, как и воины Стагета. Ах да… Я и забыла, что для вас это сделало её национальной героиней.
В ряде западных стран, куда входит Карпейское Каэльтство, Дети Стагета считаются недружественной организацией. Меру связывают с необходимостью вычеркнуть Оскара Неупокоенного со всеми его последователями из мировой истории, дабы «подобные бесчинства не повторились и не обрели поклонников».
— Думаю, нам лучше закончить этот разговор, — виновато предлагает Анастази, покорно отступая в тень. Вилена усмехается, самодовольно сжимая кулон на шее. — Прости, я… Я не готова сейчас выяснять отношения.
— Разумеется, — благоразумно соглашается Вейнберг. — Мы все молимся за твоего брата, Зи: каждый почитатель должен обрести искупление.
Официально Анастази в Детях Стагета не состояла. Её помощь нигде не фиксировалась; по документам она чиста. Впрочем, вестница отдаёт себе отчёт, что не в её власти уберечь своё прошлое от посторонних. Потому она не удивляется, когда Вилена упоминает её брата.
Из атера,
Как и прочие залы Санктория, атер сокрыт нуаром дыма. Его стены вне досягаемости света. В центре установлена жаровня, а за ней — алтарь, покрытый, как и тела избранных вестниц, литерами Хейла. Человека, почитаемого в ордене святым.
Джестерхейл Опустошённый был «первым демиборцем». От его руки пал Лир, Отец Кошмаров — повелитель имматериального пространства.
Летописи гласят, что карпейская каэльтесса Ортега страдала от дурных сновидений: она поручила своему придворному лекарю, коим и был Опустошённый, найти лекарство. В поисках Джестерхейл дошёл до отчаяния и обратился к ведовству. Так он разработал собственную систему литер и использовал их в логове Лира, чтобы деми обрёл покой на страницах манускрипта, названного «Книгой спящих».
Заточение Отца освободило каэльтессу, а литеры Хейла ещё продолжительное время использовались для избавления от неугодных деми — около полувека назад некоторые из символов запретили, поскольку выяснилось, что с их помощью можно не только неволить деми, но и вызволять их из забвения.
Пока Лайне пересекает зал, предвестница проводит вскрытие обездвиженного ревенанта. Как и прочие немёртвые, он не чувствует боли. Лишь глазные яблоки поворачивает. Будто следит за руками тихоходки. Та нисколько не придаёт этому значения; госпожа Вайс с усердием отбирает топливо. Плоть ревенантов горит значительно дольше и ярче человеческой, живой, благодаря чему жар жертвенного огня не снижается в течение нескольких дней.
— Верховная Жрица, — приветствует предвестницу Лайне и с поклоном протягивает заявление, — на территории Балтийской Республики произошло крушение «Снегиря», и я прошу вашего дозволения на выезд в Синекам.
Вейлон Вайс неохотно отрывается от скальпеля и поднимает замутнённый взор. Приподнимая бровь, она принимает заявление. Бегло знакомится с содержимым и бросает его в жаровню. Распалённые угли за считанные секунды превращают листок в пепел. Уголки рта предвестницы нервно дёргаются, подражая улыбке.
— Нет, — отстранённо отвечает она. После возвращается к препарированию. Несколько минут занимается прежним делом, пока Анастази не привлекает её внимание покашливанием. — Что-то ещё?
Анастази осторожно спрашивает:
— Могу ли я узнать причину?
— Вестимо, ты позабыла, кому служишь, дочь моя, — снисходительной улыбкой отзывается Верховная. — Не каждая неофитка способна принять истинный путь: многие из них укрываются во вражеских домах под видом Санкториев. Я могу понять твоё желание помочь, но тебе не следует распылять себя на чужаков.