Зимняя бегония. Том 2
Шрифт:
Тем временем на сцене вдовствующая императрица отравила гуйфэй и заключила императора под стражу. Десять лет император провел в заточении, на него обрушилась невыносимая печаль. Меч его, прежде сверкавший чистым блеском, теперь пропал, и император, стоя на мосту, под которым бушевала река, только и мог, что бессильно вздыхать, безоружный:
– И где сейчас Шэнь Бао-сюй [72] , что голову свою горячую сложил?
Не видел кто пять сотен смельчаков?
72
Шэнь Бао-сюй (кит. ???) – чиновник царства Чу в эпоху Чуньцю (770–476 гг. до н. э.)
Нет больше
Лишь поросли полынью да репеем из золота палаты.
Эй, кто-нибудь! Вопрос наш передайте, прошло уж десять лет,
Остался ли здесь кто, на острове Интай [73] ,
Не изменивший долгу своему?
Как и ожидалось, только когда отзвучала эта строчка, все в зале поняли, что же за историю ставил сегодня Шан Сижуй. В зале воцарилась странная тишина. Все они глядели на Шан Сижуя, словно подсматривали за скрывавшейся в стенах императорского дворца тайной, давно покрывшейся пылью.
73
Остров Интай (кит. ??) – остров в искусственном озере Чжуннаньхай неподалеку от Запретного города в Пекине, где по приказу вдовствующей императрицы Цыси держали в заточении Гуаньсюя, предпоследнего императора Китая.
Фань Лянь протянул длинное «Ой!» и сказал:
– Смелости Шан-лаобаню не занимать! Вот же счастье! Император сейчас в Тяньцзине! – А затем усмехнулся: – А он и в самом деле хорош! Этим представлением он обрушит на себя не только пересуды, но и слепую любовь как барышень, так и молодых замужних дам!
Чэн Фэнтай сказал со смехом:
– Эти слова звучат так, словно вызывать на себя любовь барышень ему не впервой!
Фань Лянь прыснул со смеху:
– Вот это новости! Шан-лаобань покидал Пинъян трижды, и впервые как раз из-за этого!
– Э! Это из-за чего же?
Фань Лянь понизил голос:
– Из-за барышни.
Чэн Фэнтай вскинул брови, он и слыхом не слыхал об этом прежде.
– Он пленил дочь начальника уезда, и девица подарила ему семейную реликвию в знак своей привязанности. Когда же об этом стало известно, Шан-лаобаню пришлось уехать на чужбину и выступать с концертами на стороне, и вернуться он осмелился, лишь когда та барышня вышла замуж.
Чэн Фэнтай хмыкнул:
– А ведь так с виду и не скажешь…
Фань Лянь обожал рассказывать Чэн Фэнтаю то, о чем он не знал, он еще понизил голос, едва не шепча ему в ухо:
– А вот чего зять точно не знает, так это почему Шан Сижуй покинул резиденцию командующего Цао.
Полагаясь на только что услышанную историю, Чэн Фэнтай невольно предположил:
– Он пленил мою сестру? Нахлобучил зеленую шляпу [74] на моего зятя?
Фань Лянь плюнул ему в лицо:
– Ну что за бессмысленные у тебя измышления?! Хотя… не так уж ты и далек от истины. Он чуть не сделал твоего шурина своим тестем, – договорив, он тут же обеспокоенно добавил: – Только об этом ни в коем случае нельзя распространяться, ты сам знаешь, каков нрав твоего зятя.
74
Кит. ???? – в Древнем Китае существовал закон, согласно которому мужья проституток обязаны были носить зеленые головные уборы; впоследствии это выражение стало обозначать обманутого мужа.
В семье командующего Цао было три сына и дочь, девочка родилась третьим ребенком и только в этом году поступила в университет. Она была на два года моложе Шэн Цзыюня. Если так подсчитать, в то время, когда Шан Сижуй покинул резиденцию командующего Цао, третьей барышне Цао было всего тринадцать или четырнадцать лет, о какой пикантной истории тут можно сплетничать?!
Фань Лянь откинулся на спинку стула и подвел этой сплетне следующий итог:
– Подробностей этого дела я не знаю, поэтому ничего толком сказать не могу. Но если командующий Цао отпустил Шан Сижуя, чтобы избежать подозрений, это вполне имеет смысл.
На сцене тем временем близилась кульминация всего спектакля, верный слуга императора отдал тому свою жену, чтобы государь мог
Глава 13
Закончив исполнять «Записки о прячущемся драконе», Шан Сижуй все же не устоял перед обожанием зрителей и вышел на сцену еще раз, чтобы сыграть отрывок из пекинской оперы «Битва при Сяояоцзине» [75] . Пока все разошлись после спектакля, пока он снял грим, было уже глубоко за полночь. Чэн Фэнтай, обменявшись с Фань Лянем парой шутливых фраз, распрощался с шурином, приказал Лао Гэ ждать его в машине, а сам отправился за кулисы. В узком коридорчике, ведущем в гримерку, он столкнулся с бэйлэ Анем, которому явно дали от ворот поворот: наверняка он смог повидать Шан Сижуя, однако вспышкой гнева явственно старался прикрыть смущение, на лице его повисло выражение ярости, и он был бледен как смерть, словно только что поцеловался с дверью. У дверей гримерки стояли Сяо Лай и какой-то посторонний мужчина, по виду телохранитель. Кажется, у Шан Сижуя был гость, да не простого происхождения.
75
«Битва при Сяояоцзине» (кит. ???) – пьеса рассказывает о последнем императоре династии Хань Сянь-ди, которого в 220 г. н. э. вынудили отречься от власти в пользу Цао Пи, сына Цао Цао.
Чэн Фэнтай слегка приподнял шляпу и первым окликнул бэйлэ Аня:
– Ох! Господин бэйлэ! Доброго вам вечера!
Бэйлэ Ань сложил руки в приветственном жесте, насупив брови и выдавив краешком губ улыбку – можно считать, ответил поклоном, а затем бочком протиснулся мимо и поспешно ушел. Чэн Фэнтай и не ожидал от Шан Сижуя, что тот способен так сильно выводить из себя других. Взгляд его забегал по сторонам, и тут он заметил старшую шицзе Юань Лань, которая как раз вышла из гримерки, что напротив уборной Шан Сижуя, и теперь курила, стоя в дверях. Она накинула на плечи большое пальто, из-под которого виднелось шелковое платье на бретельках. Скользнув взглядом по уборной Шан Сижуя, она подмигнула Чэн Фэнтаю. Тут-то Чэн Фэнтай кое-что и сообразил. Проведя последние годы в светском обществе, он давно перестал быть безрассудным юнцом, который не разбирает, где хорошее, а где дурное, отстаивая свою честь. Не обладал он и тем грубым нравом детей маньчжурской знати, стоящей под восьми знаменами. И правда, только он подошел к уборной, как стражник скалой преградил ему путь, ясно показывая, что никто не войдет внутрь без дозволения. Сяо Лай не успела еще ничего сказать, как Чэн Фэнтай уже повесил на лицо распутную улыбку, присущую отпрыскам знати, палец прижал к губам, показав, что собирается держать язык за зубами, и тихим голосом ласково проговорил:
– Я понимаю, входить не буду, подожду снаружи, сколько требуется, пойдет? Барышня Сяо Лай сегодня тяжело потрудилась, я подменю.
Разве могла Сяо Лай согласиться? Тут уж Чэн Фэнтай взглянул на Юань Лань, подав ей знак. Та закатила глаза, подумав про себя, что он и в самом деле считает ее прислугой, но сигарету затушила, оправила полы пальто и с нежной улыбкой обняла Сяо Лай за плечи, увлекая ее внутрь:
– Ай-яй! Сяо Лай, и ты отдохни немного! Братец Жуй на сцене – ты стоишь здесь, ему прислуживаешь, братец Жуй сошел со сцены – а ты снова подле него. Как ты же вытерпела семь или восемь часов на ногах? Отвлекись на минутку, братец Жуй ведь не упорхнет! Глупышка!