Зимняя мантия
Шрифт:
– Кузина Матильда, добро пожаловать в Вестминстер. – Голос Руфуса был громким и грубым, напоминающим карканье вороны. Очень светлые, расчесанные на прямой пробор волосы обрамляли грубое, обветренное лицо. На нем была ярко-красная туника, вышитая зеленым. Он напомнил Матильде развратника, которого мать однажды выгнала из церковного прихода.
– Я рада быть здесь, ваша светлость, – ответила она.
– Разрази меня гром, как же ты на отца похожа, верно, Симон?
– Это правда, ваше величество, – согласился Симон. – Она унаследовала от него и умение
– Но не способность к опрометчивым решениям, надеюсь? – засмеялся Руфус, и его огромный живот затрясся.
Матильда покраснела.
– Она и на мать похожа, – продолжал бестактный Руфус. – Тоже может одарить тебя взглядом, от которого твои яйца ссохнутся. С твоими, надеюсь, все в порядке, Симон?
– Разумеется, сир. – Симон говорил ровно, не высказывая раздражения. Маска придворного, подумала Матильда. Наверное, именно так он уцелел в этом окружении.
– Ну, бедра у нее достаточно широкие, чтобы родить тебе славного сына. – Потеряв интерес к Матильде, Руфус повернулся к Джудит. – Вот эта больше похожа на мать, хотя я надеюсь, она не унаследовала ее характер. – Он пощекотал Джудит под подбородком. – Хорошенькая маленькая голубка, верно?
Джудит залилась краской и опустила глаза. Теперь Руфус повернулся к Симону.
– А что ты сделал с моей милой кузиной, их матерью? – Судя по тону, милой он Джудит не считает.
Симон откашлялся.
– Леди выразила желание удалиться в монастырь в Элстоу, сир.
– Ха! Полагаю, вы обрадовались. Сомневаюсь, что с годами она помягчела.
– Она уехала по нашему взаимному согласию, – с достоинством ответил Симон.
Руфус фыркнул.
– Я все удивлялся, что мой отец в тебе нашел, до того случая, когда ты пришел мне на помощь, пока другие стояли и смотрели. Не все, что сверкает, золото, так?
Симон оправил свою скромную тунику.
– Я уж точно не сверкаю, сир.
Руфус с силой хлопнул Симона по плечу.
– Если вдруг засверкаешь, я начну беспокоиться. – Царственным жестом он указал Симону и женщинам их места за главным столом. Перед ними тут же поставили кубки и налили в них вина.
Матильда вздрагивала от отвращения, стараясь это скрыть. У нее было впечатление, что ее облапали и испачкали.
Симон положил ей ладонь на руку.
– Пусть все стечет с тебя, как с гуся вода, – предупредил он шепотом, касаясь губами ее уха так, что со стороны могло показаться, что он шепчет ей слова любви. – Это единственный способ.
Руфус захотел узнать, как продвигается строительство, и Симон сообщил ему детали. Разглядывая короля из-под опущенных ресниц, Матильда заметила, что он ни на минуту не может посидеть спокойно, постоянно двигается, жестикулирует, перебивает других. Он рыгал и портил воздух и ржал при особо громких звуках и сильной вони. Но, присматриваясь внимательней, она видела под грубым фасадом признаки совсем другой личности. Может, Руфус и вел себя так, как дурак, но на самом деле дураком он не был.
Когда король удалился в свои покои вместе с двумя красивыми и молодыми придворными,
Среди последних были Роджер де Монтгомери и его сыновья. Симон поклонился, Матильда сделала реверанс. Когда она подняла глаза, то увидела среди них поразительно красивого мужчину. Звали его, как выяснилось, Робер де Беллем, и по поведению Симона она поняла, что он его люто ненавидит.
– До нас дошло, что ты женился по указанию нового короля Англии, – заявил Монтгомери. По тону было ясно, что поздравлений не будет. – И что тебе дали титул графа Нортгемитонского.
– Вы лучше меня знаете, как мельничные колеса дворцовых сплетен перемалывают зерна судьбы, – ответил Симон и собрался двигаться дальше, но Монтгомери придержал его за рукав.
– Если я и слушаю, так это потому, что я человек рассудительный. Может статься, что твой титул ничего не будет стоить. Хоть Вильгельм Руфус и стал королем, некоторые поговаривают, что у него нет права наследовать корону.
Симон поднял бровь.
– Некоторые когда-то говорили, что и его отец такого права не имеет, но что-то я не вижу почти никого из них при дворе сегодня. К тому же, – он пожал плечами, – и это неизбежно, сплетники и продажные души всегда найдутся. – Он крепче сжал руку Матильды и отошел.
– Как полудурки и калеки, – добавил Робер де Беллем довольно громко.
На мгновение Матильде показалось, что Симон обернется и бросится на своих мучителей, но он сохранил присутствие духа и продолжал двигаться дальше. Однако лицо его стало серым, в глазах горела ярость. Матильду трудно было разозлить, но сейчас она вся кипела.
– Как они смеют!.. – произнесла она сквозь сжатые зубы.
Симон шел, как слепой. У дверей он остановился и несколько раз глубоко вдохнул ледяной воздух.
– Неприятности? – спросил Ранульф де Тосни, присоединяясь к ним.
Симон покачал головой.
– Личные, – ответил он. – Присмотри пока за Матильдой и Джудит, ладно? – Не дожидаясь ответа, он решительно вышел наружу.
– Похоже, он все же доверил волку своих овечек, – заметил де Тосни, с тревогой наблюдая за Симоном. Потом повернулся к женщинам – Что случилось?
Матильда рассказала ему, и де Тосни взглянул в сторону семейки Монтгомери с явным отвращением.
– У них грязная кровь, – пояснил он. – Ни одного приличного человека среди них.
– Они чувствуют себя здесь вольготно, – сердито заметила Матильда. – Я все удивлялась, почему моя мать избегает двора, теперь я понимаю, что у нее были для этого все основания.
Де Тосни поморщился.
– Не всегда было так плохо. Мы сейчас стоим перед опасностью возможной смуты. На троне новый король, но некоторые считают, что у его старшего брата больше на это прав.