Зимняя мантия
Шрифт:
– Это так, – вздохнула Джудит. – Он обожал младенцев куда больше, чем я. Наверное, это меня в нем и привлекало – умение радоваться жизни и наивность.
Матильда сидела неподвижно, глядя на сосущего грудь сына. Впервые мать заговорила о своем браке без пренебрежения.
– Он не боялся смеяться или плакать, – продолжила Джудит, – а я выросла в доме, где то и другое считалось неприличным. – Она печально улыбнулась. – Я думала, что твой отец научит меня радоваться и плакать, но у нас ничего не вышло. – Она запнулась,
Джудит быстро моргнула, явно сердясь на себя.
– Я пришла сказать, что пора начать церемонию укладывания новобрачных в постель – пока мужчины еще стоят на ногах. – Она резко взмахнула рукой. – Я не хотела говорить о твоем отце. Наверное, выпила лишнего.
Ребенок отрыгнул, в углу рта появились молочные пузырьки.
– Полон до краев, – сказала Матильда, с сожалением наблюдая, как мать снова прячется за знакомую стену ледяного достоинства. – Я рада, что ты рассказала, – тихо сказала она. – У меня так мало осталось в памяти об отце.
– Самое лучшее, – пробормотала Джудит. – Не знаю, жалеть тебя или завидовать тебе.
Матильда отдала ребенка няне и заколола платье.
– Мне не нужно от тебя ни жалости, ни зависти. Они ничего не изменят, верно? – Она встала и отряхнула платье, как бы заканчивая разговор. – Пойдем, иначе они начнут церемонию без нас.
Они вместе вышли в зал, где гости уже разделились, – женщины окружили невесту, мужчины – смеющегося жениха.
Матильда на мгновение задержалась рядом с Симоном и с беспокойством взглянула на де Тосни.
– Надеюсь, он не слишком напился и не сделает Джуди больно, – пробормотала она.
Симон обнял ее за талию.
– Не беспокойся, – сказал он ей на ухо. – Это просто хорошее настроение. После первых двух чаш я распорядился разводить вино водой. И мне дешевле выйдет, – пошутил он. – Да и я сегодня не хотел бы перебрать. – Он провел рукой по ее ягодицам, доказывая, что не так уж он трезв, как хочет казаться.
Матильда засмеялась и оттолкнула его.
– Посмотрим, – сказала она и присоединилась к женщинам.
Джуд привели в главную спальню, которая обычно отводилась Симону и Матильде. Женщины торжественно раздели Джуд и расчесали ей волосы. Видя, как она дрожит, Матильда, пока они ждали мужчин, завернула ее в накидку на бобровом меху.
– Все будет хорошо, – прошептала она и поцеловала сестру в висок.
– Я знаю, – кивнула Джуд, нервно улыбаясь. – Сибилла мне все рассказала… как когда-то тебе. Если бы на ее месте была мама, я была бы невиннее новорожденного ягненка. А если бы я поверила всему, что говорил Ранульф до свадьбы, то уже не была бы девственницей.
После этих слов напряжение спало, и они обе принялись хихикать. Поднятые в возмущении брови матери только раззадорили их.
За дверью послышались тяжелые шаги, затем удары кулаков по дереву.
– А я думал, что драконы горячие, а не холодные, – невнятно произнес брат Ранульфа Роже, слегка покачиваясь.
Ранульф поклонился Джудит и сумел удержаться на ногах, что говорило о том, что он не так уж пьян.
– Мадам, – обратился он к ней, – я пришел потребовать свою невесту.
Матильда заметила, что, кроме плаща Симона на медвежьем меху и сапог, на нем ничего не было.
– Обращайся с ней хорошо, – предупредила Джудит. Ее голос прозвучал на фоне этого шумного веселья, как удар кнута. – Иначе будешь иметь дело со мной. – Она жестом предложила другим мужчинам зайти и прикрыла нос рукавом от запаха перегара.
– Я буду ласков с ней всю жизнь, – пообещал де Тосни, не сводя глаз со своей молодой жены. – Почему бы и нет, ведь она красива, у нее есть земли и она зажигает мое сердце?
– Ты удивишься, если узнаешь, сколько мужчин охладевает, как только забудут вкус сорванного фрукта, – ответила Джудит.
– Но не я, – заверил ее Ранульф.
Джудит сурово взглянула на него и уступила место священнику, который должен был благословить пару и брачную постель.
Выполнив ритуал, Ранульф поднял невесту на руки и положил на постель под громкие поощрительные возгласы.
– Сегодня я обойдусь без посторонней помощи, – заверил он и бросил плащ Симону.
– Ну, крикни, если что, – усмехнулся Симон.
Еще немного посвистев и отпустив пару двусмысленных замечаний, гости потянулись прочь из спальни, давая последние советы.
Вино продолжало литься рекой, с кухни едва успевали подавать на стол всяческие яства. Симон и Матильда смешались с толпой гостей, которые и не собирались уходить. Матильда потанцевала с графом Хью Честерским, отбиваясь от его назойливых ухаживаний, и наконец укрылась от него в объятиях своего дяди Стефана. Он был всего на два года старше ее. Пышной гривой светлых волос, ледяными голубыми глазами и ямочкой на подбородке он напоминал своего отца. Люди говорили, что он единственный в роду Вильгельма Нормандского, кому подошла бы корона.
– Не смей называть меня дядей, – попросил он, когда они начали старательно выводить фигуры танца. – А то я чувствую себя седобородым стариком. Лучше кузен.
– Хорошо, что ты приехал, – улыбнулась Матильда. Ей нравился Стефан. А мать избегала его весь вечер.
Он поклонился.
– Мило, что вы меня пригласили, – галантно отозвался он. – Было время, когда мои родители мечтали получить твои земли в качестве моего наследства. Так что я бы понял, если бы ты старалась держаться от меня подальше.