Зимопись. Книга третья. Как я был пособием

Ингвин Петр

– Надо уходить. Распорядишься?

– Нет. – Варвара поднялась и обернулась к озеру: – Девочки! Нужно повторить утренний подвиг.

Там упала тишина.

– Собирайтесь, выдвинемся навстречу. Враг недалеко.

– Почему надо как утром? – не выдержал кто-то.

– Давайте сразимся! – донесся еще один возглас, наивный и звонкий.

– Там пятеро. Один с гнуком, настоящий мастер, – громко сообщила Варвара. – Остальные – крестьяне. Их жизни не стоят того, чтоб пострадала хоть одна наша.

– Не лучше разойтись миром?

– Нельзя обнаруживать

себя, пока идет преследование. Каждая из нас – ценная добыча. Их стрелок – возможный рыкцарь, отставший от отряда или временно вернувшийся домой. Где один, там многие.

Она повернулась ко мне:

– Они же не сунутся к человолкам, правда?

– Правда, – признал я. – Пока не явится сила, способная нас выгнать, а их защитить, они сюда не придут.

– Вперед! – скомандовала Варвара, подбирая свои штаны и впрыгивая в них.

– А я? – Сидевшая на крутом бережке Кристина беспокойно крутила головой. Щеки пылали румянцем. Ее штанины были задраны до уровня шорт, пострадавшая нога с чувством морозилась на дне. Опуститься царевне пришлось прямо на влажную песчаную кромку, подоткнув под себя полы рубахи. Образовавшиеся грязные разводы не смущали; остальное, что выше и ниже, тоже красотой не блистало, выделяясь лишь степенью мокрости.

– Идти сможешь? – поинтересовалась Варвара.

– Сейчас попробую… – Кристина наступила несколько раз. Затем радостно потопталась. – Еще ноет, но, кажется, могу.

Я двинулся сквозь лес показывать дорогу. По мере одевания ученицы нагоняли меня, в просеку вошли уже полным отрядом. Перед пригорком, за которым пологий спуск, я остановился.

– Здесь.

Все как-то сразу потупили лица.

– Может, без Чапы справимся? – выразила общую мысль Антонина.

Я сказал:

– Сам бы с превеликим удовольствием устранился, но у человолков вожак всегда самец.

– Одно слово – звери, – сквозь зубы выплюнула Антонина.

– Если крестьяне сталкивались со стаей, они заметят несоответствие. – Меня чужие мнения не волновали, волновало наше будущее. – Все главные бойцы стаи – самцы.

Варвара перехватила слово:

– На этот раз враг будет близко. Глядя в упор, он должен принять нас за стаю и испугаться, а для этого должен поверить. Чапа, – ее лицо обратилось ко мне, – что сделать для правдоподобности?

Царевны застыли, на мне сосредоточилось их пугающее внимание.

– Кхм, – прокашлялся я. – Когда вы спускались с горы, издалека наблюдатель видел только отсутствие одежды и четвероногость, главные признаки человолков.

– А что еще? – недовольно вбросила Антонина.

– Чшш! – шикнули на нее.

– Ну-ка, рыкните, – попросил я.

Посыпалось:

– Рряв!

– Тяв!

– Гав!

– Ррр! – просто прорычала Амалия.

– Вот. – Я указал на нее. – Лучше просто рычите без всяких гавков. Не ртом, а из глубины, из самой груди, будто горло полощете. Ну-ка, все вместе!

– РРРР!

– Не фонтан, но сойдет. Рычать на противника – это первое. Второе: взгляд. Не опускать ни в коем случае. Кто отвел глаза, тот

боится и заранее проиграл. Стая, которая боится, не противник. Третье.

Я перевел дух. Девочки ждали.

– Третье: поза и походка. Это главное. Любой отличит человека, ставшего на четвереньки, от настоящего человолка.

– Ну-ка, изобразили стаю, – включилась Варвара.

Ученицы опустились на карачки. Представшее глазам резало без ножа. Я вежливо попросил:

– Не возражаете, если поправлю.

– Для того и собрались, – кивнула Варвара, тоже приняв положение низкого старта. – Давай, знаток. Что не так?

– Все!

В таких позах только поясницу тренировать или челом бить перед вельможами. Не бойцовая стойка, а поклон или упражнение «достаньте руками пол». Царевен словно на веревке развесили, только прищепок не хватало. Перегнутые спины грозили сломаться, волосы свалились, обнажив загривки и перемешавшись с травой, налившиеся кровью лица видели только муравьев между ладонями. Лишь некоторые додумались не гнуть спину. У этих смекалистых торчали кверху округлые задики, глаза исподлобья пытались увидеть хоть что-то выше моих ступней, а никак. Потому что шея к такому не приспособлена.

– Вам даже стоять неудобно. А бегать или драться? Центр тяжести должен располагаться как можно ниже. Толкните друг друга.

Полянка, запруженная согбенными до земли созданиями, колыхнулась. Кандидатки в человолки поочередно толкнулись, и каждая завалилась на бок. Потирая бока, все вновь встали на четыре точки, стараясь найти наилучшее положение. На их пыжившиеся усилия нельзя было смотреть без слез.

– Что это? – Я подошел к Александре.

Теперь она сидела пятой точкой на сведенных пяточках, опираясь на разведенные носки ступней. Прямые руки внизу касались друг друга сдвинутыми ладошками.

– Милое создание. Няшка, ми-ми-ми. Хочется погладить по головке и угостить вкусненьким. Человолки так не сидят! – выговорил я.

Александра испуганно пригнулась как отруганная собака, но за что ругают, так и не поняла.

Я встал у коряво изогнувшейся Клары:

– А это?

Типичнейшая ошибка, и никаких выводов из моего первого замечания не сделано. Царевна покраснела.

– Мне так удобно, – выдавилось сквозь надувшиеся губки. – По-другому не могу.

Снова сведенные ступни и ладони. Еще и колени. Прямо опущенные руки. Почти прямые ноги. Спина изображает трамплин, который заканчивается свесившейся головой. Удобно пукнуть в лицо врагу, но не драться с ним.

– Не пойдет, – просто сказал я, переходя к Майе.

У этой получше. Задние ноги чуть расставлены, а передние, увы, снова вместе. Снова трамплин, не позволяющий поднять лицо. Я нажал ей на поясницу, немного опуская, отчего спина выгнулась горбиком.

– Так? – радостно спросила она.

– Не так, но не хуже, чем было.

У одной низенькой царевны, не помню имени, ладони и ступни упирались в землю строго друг за другом, по одним параллельным линиям. Как собирается ходить – боком, в манере краба?