Зинаида Серебрякова. Мир ее искусства
Шрифт:
Глава 6
Марокканские серии
З. Е. Серебрякова. Верблюжий рынок. Марракеш. 1928. Фрагмент. Частное собрание. Photograph courtesy of Sotheby’s
Марокканские поездки Зинаиды Серебряковой 1928–1929 и 1932 годов были яркими эпизодами в жизни художницы. Именно здесь она максимально раскрыла свой дар бытописателя-этнографа. Наряду с крестьянским дореволюционным циклом, с бретонскими сериями 1920–1930-х годов марокканские серии представляют собой ярчайшее проявление таланта Серебряковой как живописца и графика. Вместе с тем эти произведения входят в сокровищницу европейского искусства и являются неотъемлемой частью ориентализма XIX–XX веков.
Марокко,
Интерес к Магрибу, и в том числе к Марокко, в 1920–1930-е годы только возрос. В 1912–1956 годах Марокко находилось под протекторатом Франции. В 1927 году султаном стал 18-летний Сиди Мухаммед Бен Юсуф (с 1957 г. — король Мохаммед V), открывший многие места в стране для туристов. Сюда приезжали художники Александр Рубцов, Василий Шухаев (в 1932 г.). Многие русские эмигрировали в Марокко. Безусловно, больше всего в Марокко было французских художников. В 1920 году на деньги барона Э. Ротшильда несколько марокканских городов посетил Камиль Буари (в 1922 г. в Париже прошла выставка его работ). Многие французы оставались жить в Марокко (Анри Понтуа, Жак Мажорель, Габриэль Руссо, Маргерит Делорм, Женевьева Барьер Демнати и др.). Таким образом, у Серебряковой было много предшественников и предшественниц, искавших здесь вдохновения. Но думается, что именно Серебряковой должна принадлежать слава исключительного мастера, не только передавшего многочисленные этнографические подробности жизни марокканцев, но и облекшего эти особенности в выразительную художественную форму, далекую как от сухого академизма, так и от обобщенно-отвлеченного модернизма.
З. Е. Серебрякова. Марокканки. 1928. Собрание KGallery
Интерес Зинаиды Серебряковой к Востоку проявился еще во время поездок в Крым в 1911 (Автопортрет в шарфе) и 1913 годах. Особенно же в 1915 году, когда она получила заказ на росписи интерьера Казанского вокзала в Москве и исполнила эскизы четырех панно с женскими фигурами, олицетворяющими страны Востока: Турцию, Японию, Индию и Сиам. Укреплению этого интереса способствовало и творчество родственников и друзей.
Востоком в семье Лансере заинтересовался еще отец Серебряковой скульптор Евгений Лансере, в 1870-е годы несколько раз побывавший на Кавказе. Осенью 1874 года Лансере и его молодая жена совершили свадебное путешествие в Грузию. Местная культура вдохновила мастера на создание многих этнографически достоверных скульптурных изображений грузин, татар, черкесов, лезгин. В 1883 году он посетил Алжир, в результате чего появилась «алжирская» серия работ Лансере (Большая арабская джигитовка, Араб с убитым сыном и др.). Скульптор умер рано, но смог передать детям свой интерес к изучению разных народов и регионов, особенно старшему сыну Евгению, на которого часто «оглядывалась» в творческом плане его младшая сестра Зинаида. С 1912 года Евгений Лансере много работал на Кавказе. Большую известность, благодаря опубликованным дневникам и рисункам художника (Лето в Ангоре, Ленинград, 1925), получила его поездка в Турцию, совершенная в 1922 году. «Восточный» опыт брата был очень важен для Серебряковой. В письмах она интересовалась его путешествиями. А в 1927 году в связи с его приездом во Францию смогла и лично его расспросить. Критик Лоллий Львов в журнале Иллюстрированная Россия (1927, № 30) писал: «Сейчас Е. Е. Лансере в Париже. Приехал в Париж в день открытия здесь выставки „Мира искусства“ и участвовал на этой выставке несколькими картинами из большого цикла своих работ, выполненных за последние годы на Кавказе. Размеренность, покой, сосредоточенность — вот характерные черты „восточного“ творчества недавнего „западника“ Е. Е. Лансере».
З. Е. Серебрякова. Освещенная солнцем. 1928. Национальный музей «Киевская картинная галерея»
Интересовалась Серебрякова и поездками И. Билибина (в 1920–1925 гг. жил в Египте), А. Рубцова и А. Яковлева. 29 мая 1933 года художница писала Евгению Лансере: «Сейчас интереснейшая выставка Яковлева — путешествие его с экспедицией в Центральную Азию — 400 вещей, одна лучше другой, впечатление потрясающее от его мастерства! Мне многие его пейзажи со сценами танцев (Афганистан),
1928 год был для Серебряковой успешным. Она работала в мастерской, выбранной еще в прошлом году вместе с братом Евгением во время его последней заграничной поездки. В марте в Париж приехала дочь художницы Екатерина, летом они вместе поехали в Кассис под Марселем. В мае — июне 1928 года Серебрякова участвовала в «Выставке старого и нового русского искусства» в Брюсселе, где познакомилась с бароном де Броуэром, впоследствии предложившим ей поездку в Марокко с условием, что сможет взять себе понравившиеся работы. Художница долго обдумывала предложение, и опыт брата подтолкнул ее принять приглашение.
Путь в Марокко пролегал через Испанию, которую Серебряковой тоже было интересно посетить. В 1965 году она писала Валентине Павловне Князевой: «Первую поездку в Марокко я „совершила“ через Испанию до Мадрида, где успела (от одного поезда до другого) „пробежать“ по музею Прадо и безмерно насладиться Веласкезом и Гойей… Но, конечно, к сожалению, срок был слишком короток, чтобы как следует осмотреть этот дивный музей… После Мадрида, приближаясь к Андалузии, пейзаж стал меняться, и я восхищалась роскошной природой юга Испании из окна поезда, увы!» [113]
113
Цитируется по: Зинаида Серебрякова. Письма. Современники о художнице. М., 1987. С. 215.
З. Е. Серебрякова. Марокканка со ступой. 1928. Национальный музей «Киевская картинная галерея»
На юге Испании она села на паром и переправилась через Гибралтарский пролив в Танжер. Далее по берегу доехала до столицы Марокко — Касабланки. Но основной целью первой поездки был древний и до сих пор один из наиболее притягательных городов Марокко — Марракеш. «Дорога от Касабланки до Марракеша совершенно гладкая и напомнила мне даже нашу Курскую губернию, но, подъезжая к Марракешу, вдруг начинается Африка — красная земля и пальмы, а вдали снежная цепь Атласа, но очень далеко, так что почти всегда закрыта облаками. Марракеш же весь розовый и совершенно ровный, без гор и холмов», — написала Серебрякова в пространном письме брату по приезде в город [114] .
114
Письмо из Марракеша в Тифлис 24 декабря 1928 г.; архив семьи Е. Е. Лансере.
З. Е. Серебрякова. Марокканка. 1928. Частное собрание
В Марракеше первые дни Серебрякова жила в отеле «Континенталь», а затем у знакомой Броуэра, мадемуазель Леру, врача по профессии. На протяжении месяца (с конца декабря до середины января) художница была увлечена всем, что ее окружало: людьми, природой, традициями, деталями повседневной жизни. Несмотря на трудности, связанные с позированием в мусульманских странах, ей удалось запечатлеть пастелью несколько десятков местных жителей, иногда с детьми, в национальных одеждах, в обычной для них обстановке. В том же письме брату Евгению от 24 декабря 1928 года художница сообщает: «Меня поразило все здесь до крайности — и костюмы самых разнообразных цветов, и все расы человеческие, перемешанные здесь, — негры, арабы, монголы, евреи (совсем библейские) и т. д. Жизнь в Марракеше тоже фантастическая — все делается кустарным образом, как должно быть было и 1000 лет тому назад. На площади — называется Джемаль Эль Фна — каждый день тысячи людей смотрят, сидя кружками на земле, на танцы, фокусников, укротителей змей (совсем как дервиши и индусы) и т. д. и т. д.». Серебрякова редко обращала внимание на архитектурные памятники. Они интересовали ее только в контексте своеобразной восточной жизни. Немногочисленны и самостоятельные пейзажи (виды городских стен, предгорий Атласа, села Тамеслут). Значительно больше быстрых зарисовок: сцен с торговцами, музыкантами, курящими, пьющими чай, мастерящими, отдыхающими, в том числе около верблюдов, и т. д. Именно в этих жанровых сценках Серебрякова предстает как замечательный мастер композиции, умело распределяющий основные повествовательные акценты с помощью подробной объемной проработки лиц и предметов не только на первом плане. При различной фокусировке, часто ограничиваясь лишь контурами, художница тем не менее оставалась реалистом, что отличает ее от многих современных ей ориенталистов. Особенно в пастелях поражает ощущение легкости исполнения и самобытности художественного языка, который Серебрякова выработала, не стремясь угнаться за модой и успехом.