Злата. Жизнь на "Отлично!". Том 2
Шрифт:
— Двадцать семь, батюшка… — шмыгнув носом, ответила та.
— Мужу своему изменяешь? — строгим тоном спросил священник. — Перед богом говоришь, не лги!
— Изменяю… — некоторое время молча постояв, тихим шёпотом, едва слышно, ответила та, потупив взор в пол, а собравшиеся зашушукались.
— Тихо! — громко призвал собравшихся к тишине батюшка, затем вновь обратился к женщине. — Сколько лет замужем?
— Семь, батюшка…
— Деток сколько у тебя? — продолжил допытываться тот.
— Нет…детей у нас нет… — ответила она.
— Детей,
— Я здесь, батюшка… — с тревогой в голосе сказал этот самый муж, невысокий, слегка конопатый типчик лет тридцати, кидавший гневные взгляды на супругу.
— Ты это чего, мил человек, за семь лет так и не удосужился жене-то своей ребёночка сделать, чтобы не ерундой какой она маялась, а за дитём ухаживала, и чтобы не оставалось у неё времени даже подумать про блуд? Предохраняетесь?
— Ну да…предохраняемся…и…это…ну, сначала же нужно с финансами разобраться, а потом уж и дети… — ответил муж, который теперь, подобно своей жене, глядел в пол.
— От чего предохраняетесь-то…? — священник явно разозлился. — Дети — божий дар! Это что же вы, получается, от божьего дара предохраняетесь что ли?! Пока ты земное копишь, жена твоя со скуки блуду придаётся! У вас же, поди, и стиральная машина дома, и плита газовая для готовки…даже воду из колодца ей таскать не приходится, так ведь?!
— Так… — синхронно кивнули супруги.
— Так ради кого ты копишь земное, ежели семья твоя уже трещит по швам?! — вопросил батюшка.
— Так сын-то меня хороший, работящий! Найдёт себе другую, уж получше этой…! — раздался возмущённый женский выкрик из толпы.
— По-твоему, выходит, что сын твой должен избранницу бросить потому, что сам не выполняет собственных мужниных обязанностей и жаждет жить «для себя»?! — строгим тоном поинтересовался батюшка, глядя в зал.
— Они не венчаны, батюшка, так что ничего страшного! Никакого греха…! — заявила в ответ тётка.
— Сыну своему ты выбираешь самый лёгкий путь, а лёгкие пути всегда ведут известно куда! В ад! Всегда! Неужто ты, сыну своему ада желаешь? — поинтересовался отец Тихон и женщина промолчала, не найдя что ответить.
— Бес похоти поразил эту молодую и живущую в праздности женщину. — заявил собравшимся священник, и, подойдя к той, приложил распятие ко лбу женщины. — Прочь! Пойди прочь нечистый! Оставь в покое эту сестру нашу!
У женщины от волнения подкосились ноги, так что она едва не упала на пол, но вовремя была поддержана батюшкой, который подозвал её мужа.
— Подойди, жене своей помоги…! — заявил он. — Прости её, как Господь нас всех прощает. А коли бросишь её…ну дело твоё, конечно, только отвечать за это будешь на Страшном Суде!
Думаю, будь всё это просто книжной историей, просто буквами, написанными на бумаге, то её читатели бы вряд ли в полной мере прониклись словами батюшки про ад, про Страшный Суд и прочее, в отличие, например,
— Нет, конечно! Не брошу! Я её люблю! — побледнев, ответил рогоносец.
— Ну, коли любишь, так не тяни с детками-то, иначе, глядишь, и баба твоя сама от тебя сбежит! А на детей, коль не лентяй, копеечку всегда заработаешь! Господь поможет! Всё, иди с богом! И обвенчаться не забудьте!
— Само собой, спасибо… — ответил тот и повёл свою, уже очухавшуюся жену, обратно в толпу.
— Так… — сказал священник, разделавшись с самыми простыми случаями и утолив жажду (один из послушников, также бывших здесь, поднёс батюшке бутылку воды), приступил к более тяжёлым. — Ну что, Степан, остались ли ещё среди присутствующих братьев и сестер те, в ком бес сидит?
— Остались, отец! — заявил длинноволосый и небритый инвалид детства, одетый в натуральное рубище из брезентовой ткани и подпоясанный бечёвкой (хотя и был расчёсан, а его грубая одежда — показательно чиста), пройдя вдоль толпы. — Она! В ней беса вижу я!
Он ткнул пальцем в высокую девчонку лет тринадцати, стоявшую недалеко от нас (отчего похолодело в желудке, ибо в первое мгновение показалось, будто это он в меня своим пальцем тычет).
— Алёна, значит… — сказал священник, и по его кивку, юродивый пошёл в толпу, где, бесцеремонно схватив девчонку за плечо, вывел её, упирающуюся, к батюшке (мама девочки молча шла следом).
— Ну что приключилось с твоей дочкой? — спросил он у мамашки.
— Не могу оторвать от компьютера! Сидит в своих чатах, а если запрещаешь — криком кричит, визжит и бьётся словно припадочная, а затем убегает из дома…уже и на учет её поставили! А теперь ещё, вон, связалась в интернете с какой-то то ли сектой, то ли бог его знает, что у них там за сообщество такое…только вот склоняют они её к самоубийству. — заплакав, ответила мама девочки.
— Всё так, как говорит твоя мама? — спросил отец Тихон у девочки, но та не ответила, и молча глядя в пол, шмыгая носом и играя желваками, мяла свои пальцы.
— Сколько лет было Алёнке, когда она пристрастилась к компьютеру? — спросил священник.
— Шесть, батюшка. Мы с мужем на день рождения ей подарили планшет…господи, как же я жалею об этом! — заревела белугой та.
— Вот братья и сестры, поглядите, что случается, когда мы не контролируем наших чад в использовании ими различных новомодных устройств, которые, как нам кажется, должны бы облегчить родительскую ношу и помочь в нелёгком деле воспитания! Но все лёгкие пути ведут в ад, и на примере Алёнки и её мамы, которая уже сама не рада тому, что натворила, вы можете убедиться в этом сами! Бесу легко овладеть чистой ещё душой ребёнка, особенно когда ему в этом никто не мешает!