Злата. Жизнь на "Отлично!". Том 3
Шрифт:
— Блин… — потерев ладонями лицо, произнесла маман, однако, судя по всему, успокоилась. — Ладно, Злат, делай как хочешь!
Кабинет директора.
— Вы заявление сейчас писать будете? — спросил маму опер.
— Нет. — ответила та. — Сейчас не будем.
Директор, услышав эти слова, опустил взор на столешницу, и его поза стала гораздо расслабленнее.
Я практически уверен, что хозяину этого кабинета, а также его непосредственному начальству еще предстоит договариваться с милицией, но…
Если
— В таком случае я с вами прощаюсь. — сказал опер, вставая со своего места.
Опер нас покинул, а вот капитан осталась…
— Злата, знаешь, репутация у тебя начинает складываться не очень хорошая. Все, кто, так или иначе, с тобой связываются, постоянно влипают в какие-то очень нехорошие и около криминальные истории. На твоем месте я бы крепко об этом задумалась. Добром это в итоге для тебя не кончится, я такое видела неоднократно… — заявила мне милиционер.
— Знаете, что…! — тут же зашипела на нее маман. — Вместо того чтобы взять за ноздри этих двоих…
Она кивнула на сидящую поодаль «классную».
— …и если не «посадить», то хотя бы вздрючить как следует, вы пеняете моей дочери за то, что из-за нее, видите ли, кто-то там «влипает в очень нехорошие и около криминальные истории»! Чтобы вы знали, моя дочь ведет практически образцовый образ жизни для девушки ее возраста!
При этих словах мне вдруг вспомнился онанист из Серебряного бора, и я спрятал лицо в ладошках.
— Вы ничем не лучше этой…! — маман вновь кивнула на «классную».
— Прошу прощения за любопытство… — встрял я в разговор раньше, чем капитан дала маман «обратку», — но те люди, которые влипают из-за меня в около криминальные истории — это, случайно, не мафия соцработников, которая квартирки у стариков отжимает, а их самих переселяет на кладбище? Нет? И которую, как я слышала, «крышует» в том числе и родная милиция…
Маман удивленно на меня посмотрела, а я ей просемафорил бровями, мол, потом.
Услышав мои слова, капитан открыла было рот, но…
Этой женщине я просто по-человечески не нравлюсь…
— Ты же обо всем заранее знала, Злат. Так почему никому и ни о чем не рассказала? — нашла, наконец, что ответить капитан.
— Я просто положила видеокамеру на подоконник, это же не запрещено, я надеюсь? — ответил ей, а затем обратился к директору. — Юрий Николаевич, мы с мамой не станем поднимать шум, но только при одном условии.
Очень странно, что эта милицейская дама выступает здесь и сейчас, по большому счету, в качестве некоего статиста. Вроде и начальство какое-никакое, а не практикантка поствузовская, чтобы просто так прийти и молча смотреть, как работает опытный коллега. Однако, когда стало ясно, что меня к делу не «пришьешь», я совершенно перестал ее интересовать, как и не заинтересовала Катя Листьева. Что тоже странно, ибо моя одноклассница не просто злой шутки ради подкинула в мой рюкзак свой телефон, но и прямо обвинила меня в воровстве.
Значит, и правда, кто-то из родителей Кати, а может,
Остается лишь директор, и я так понимаю, она решила его немного покошмарить, что меня уже совершенно не касается, если в итоге его не уволят, конечно…
Однако у директора, похоже, было иное мнение на этот счет, да и выслушивать это самое «одно условие» в присутствии капитана милиции он явно не собирался
— Лариса Алексеевна, от лица школы выражаю благодарность милиции в вашем лице за то, что это дело с зашедшей слишком далеко шуткой оказалось столь быстро распутано… — директор вновь встал из кресла и весьма выразительно посмотрел на дверь.
Милиционеру было несложно догадаться, что ее просят «на выход», а потому покраснела и хотела было возразить, но…
— …и, если сочтете нужным, выносите этот случай на комиссию по делам несовершеннолетних… — продолжил он, не давая милицейской даме вставить слово.
Если я прав относительно родителей Кати, то никуда она «выносить» этот случай не станет, и директор об этом прекрасно знает.
— …я же в свою очередь доведу информацию об инциденте до РОНО.
Директор подошел к двери и галантно открыл ее.
А он забавный, наш директор. Наглец!
Лицо капитана милиции стало бледным, а затем покраснела вновь, ибо она очевидно привыкла бесцеремонно вести себя с детьми и с их родителями, а тут не церемонятся уже с ней самой.
— В вашей школе происходит травля учеников…! — встав со стула, заявила она.
— Это дети, Лариса Алексеевна. — он не дал ей договорить. — Вы же и сами работаете с детьми, и не хуже меня должны знать о том, что в коллективах детей и подростков всегда присутствует травля, а наша забота, и ваша, кстати, тоже, вовремя пресекать подобные безобразия. Чем я сейчас и занят.
Милицейский капитан, ничего не ответив на сказанное, поочередно посмотрела на каждого из присутствующих, после чего, взяв свою сумку и безэмоционально сказав: «до свидания», направилась на выход, однако, остановившись возле самой двери и обернувшись ко мне через плечо, произнесла:
— Твой участковый теперь частенько тебя вспоминает, Злат.
— Надеюсь, добрым словом? — поинтересовался я.
За то, что в точности она мне ответила, я поручиться не могу, но вроде бы: «не только…».
Около минуты спустя.
— «Одно условие» — это увольнение Екатерины Петровны? — поинтересовался директор, глядя в окно вслед спускающейся с крыльца милицейской даме.
— Да. — вместо меня ответила маман. — И если я потом узнаю…а я узнаю…что ты устроилась в другую школу, то…
Это было сказано уже «классной», которая хотела было что-то ответить, но…
— Екатерина Петровна… — директор обернулся на учительницу, — думаю, что все остальное подождет до завтра, как раз эмоции остынут немного. Зайдите ко мне к одиннадцати, пожалуйста.