Злая любовь
Шрифт:
Но нет, она не заплачет. С чего бы плакать, ведь он не сказал еще ничего такого, что могло бы ее огорчить!
«Просто ты знаешь, что это конец!» - шепнул кто-то внутри. Кто-то, кто смотрел на этот мир трезвым и оценивающим взглядом, без радужной призмы влюбленности.
– Ты подумал? – спросила она.
– Да.
Марк повернул голову и встретил пристальный взгляд Тихой.
– Я сегодня напишу родителям. Я хочу вернуться в столицу и закончить практику там, - быстро сказал он. – Отец сможет это устроить, я знаю.
Она
– Я приеду через семь месяцев, - произнесла Наталья, давая княжичу последний шанс все исправить. Пусть только скажет, что будет ее ждать! Пусть только объяснит, что ему не пришелся по душе север, но что он как прежде любит ее. Она поймет.
– Хорошо, - как-то равнодушно ответил Марк.
Девушка поняла, что он все для себя решил. А еще поняла, что его родители вполне справятся с этой задачей.
– Я рад, что между нами все было платонически, - выдал маг. – Мне не за что теперь себя упрекнуть. Ты чиста. И у тебя все еще будет хорошо.
Наталья на миг затаила дыхание. По сердцу словно лезвием полоснули.
– Ты меня покидаешь? Ты разрываешь наши отношения?
Он выдержал паузу, затем кивнул и, оттолкнувшись от стены, встал напротив девушки, так, чтобы она могла видеть его лицо.
– Мне горько осознавать, но мои родители были правы. Ты прекрасная девушка, Наташа, но мы с тобой слишком разные и из разных миров. Мне, - он прокашлялся, прочищая горло. – Мне жаль.
Она закрыла глаза. Боль растекалась под кожей, резала острыми иглами, выворачивала наизнанку, обнажая все то, что скопилось внутри. Всю горечь, разочарование, обиду.
«Ты знала, что все будет так!» - снова прошептал внутренний голос.
– Я надеюсь, мы расстанемся друзьями, и ты… - начал было Марк.
Наталья открыла глаза, уронив руки вдоль тела. Вспомнила Сашу Туманову и поняла, что не обладает таким благородством, как княжна. А потому со всей силы, на которую оказалась способна, вскинула руку и влепила по щеке Вознесенского звонкую пощечину.
Он дернулся всем телом. Прижал ладонь к месту удара и вытаращился на девушку в удивлении и непонимании.
– С ума сошла?
– Иди ко всем чертям, Вознесенский! – рыкнула на него Наталья и запечатав силой воли злые слезы, прошла мимо боевика, удаляясь уверенным шагом прочь из галереи.
Она не оглянулась. Она нашла в себе силы не сделать это. И подавила вопль, рвущийся из груди.
А еще, Наталья вспомнила Александру и жгучий стыд опалил ее щеки.
Марк что-то крикнул ей вслед, но Наташа не услышала. Она шла, стиснув зубы, и мечтала только о том, чтобы как можно скорее забыть это кошмарное свидание.
Глава 18.
Джарганский царь решил задержаться в крепости на несколько дней. Никто из нас, практикантов, не знал причины и на следующее утро Стефан Миловицкий, как и прошлым вечером, восседал на почетном месте, сместив
За его спиной все так же стояли телохранители, мрачные и взирающие на все вокруг с опасным видом. Сам царь вполне мило беседовал с Воронцовым и наш завтрак снова был более чем полным. Вместо привычной каши, сдобренной маслом, на столе красовались горки блинов, кувшины со сметаной и варенье в глиняных глубоких мисках. Так что, в каком-то смысле, приезд джарганского царя был для нас подобно празднику. Воронцов явно распорядился кормить так не столько нас, сколько магов Миловицкого, дабы не ударить лицом в грязь перед, пусть и северным, но царем.
Я завтракала неспешно. Отчего-то отчаянно хотелось на тренировку и невольно ловила себя на мысли, что хочу снова увидеть Джурича. Как-то по теплому мы попрактиковались в прошлый раз. Хотелось повторения пройденного и, что уж греха таить, мне нравилась та сила, которая начала постепенно просыпаться внутри.
Видимо, для меня мало быть одним целителем. Все же, человек, или маг, устроен так, что всегда стремится к лучшему и это, я считала, не грех. Особенно, если стремление позже пойдет во благо окружающим, а не только мне самой.
– Никогда бы не подумала, что мне так понравится учиться боевой магии, - запив очередной блинчик травяным чаем, Катерина отставила прочь тарелку и взглянула сначала на меня, а затем в сторону стола, где сидел командный состав крепости.
Я знала, на кого она смотрит. На своего Николая.
Катя пока сдерживала себя, но я уже почти предвкушала, как она скоро начнет говорить о нем чаще и чаще. А если между ними все сладится, то берегитесь мои уши!
И все же, я была рада за подругу. Любовь – всегда хорошо, даже неразделенная. Потому что сердце человека не может без любви. Так что я ей даже чуточку завидовала.
– О, гляди-ка, - шепнула Золотова и легко толкнула меня локтем. – Капитан Джурич, кажется, на тебя смотрит. Нет, нет! Точно смотрит, да так пристально! Ты ему точно нравишься, Александра.
Я удержалась от желания проверить слова Катерины. Осталась сидеть с прямой спиной и продолжала есть.
– Сила воли, - с пониманием и уважением произнесла целительница, когда в разговор вмешался Игнат.
– Что это вы там шепчетесь, девушки? Может, поделитесь?
Катя вздернула подбородок и фыркнув, ответила:
– Много будешь знать, скоро состаришься, - после чего поднялась из-за стола с намерением отнести грязную тарелку.
Я дернула ее за рукав бросив:
– Подожди. Вместе пойдем, - и расправившись с последним ароматным блином, тоже выбралась из-за стола.
Проходя мимо боевиков, вдруг увидела, как Вознесенский, сидевший теперь лицом к нашему столу, вскинул руку, словно привлекая мое внимание.
И ведь привлек же.
Изогнув бровь, я гордо прошествовала мимо. Еще не хватало, чтобы я остановилась рядом с ним и заговорила. Нам уже давно не о чем разговаривать.