Злобный рыцарь
Шрифт:
– Или нарушенной координации, - заметил Костя, ошеломленно переводя взгляд с душевого кронштейна на карниз и обратно.
– Словечко-то придумали! Оно точно не вернется?
– Точно, - Георгий ободряюще похлопал его по плечу.
– Падалки трусливые, но хорошо, что ты ее приметил. Если она и закрепилась, то в доме может и отцепиться, забиться в какую-нибудь щель и вылазить всякий раз, как отвернешься. Да ты у меня способный!
– Георгий снова хлопнул его по плечу - на сей раз с такой силой, что Костя чуть не рухнул в ванну.
– Видишь, а жаловался! Уже хорошее дело сделал, молодец!
– Да я ничего и не делал, - сказал Костя не без гордости.
–
– Я говорил, что работа не из легких, - Георгий задумчиво посмотрел на помпоны своих тапочек.
– И проблема не только в том, что глазливых людей хватает, но и в том, что они могут пожелать все что угодно. Могут пожелать и смерти.
– Что-то мне расхотелось слушать дальше, - признался Костя.
– Тогда я пошел, - объявил Георгий, - а ты продолжай бдеть. Только, - он погрозил Косте пальцем, - хвост особо не задирай, и не думай, что мое мнение о тебе изменилось. Про синюю бороду - это, конечно, было смешно, но меня, все же, поразило, что ты не задал Захарычу двух действительно важных вопросов: почему не появился на похоронах твой отец, и что случилось с теми, кто ехал в "Фиате", который приложила твоя машина. Тебе даже в голову это не пришло. Это тебя прекрасно характеризует, - Георгий повернулся к задернутой занавеске и галантно приподнял воображаемую шляпу.
– Мадам.
Он вышел, оставив Костю озадаченно смотреть перед собой. Он действительно не задумывался над этими вопросами, пока Георгий их не озвучил. И они действительно не скоро бы пришли ему в голову. Второй, вероятно, никогда бы не пришел. Он и сейчас ему неинтересен. Какое ему дело до тех, кто ехал в "Фиате"? А вот отец... С того момента, как Костя не увидел его на похоронах, он испытывал по отношению к нему только злость, но никакой тревоги не чувствовал. Отец либо опоздал, либо, как и Пашка, занимался делами, либо просто на него разозлился. У него прекрасное здоровье, вряд ли что-то могло случиться. Какое-то несчастье... да нет, не может быть. Он просто бросил его. Как и лучший друг. Внезапно у Кости возник еще один вопрос - окажись он на месте Пашки - как бы поступил?
Ответ был очевиден.
Вероятней всего, точно так же.
Он настолько плох? Или просто на самом деле не было никакой дружбы. Ничего не было. Все они - лишь деловые партнеры - не больше. И друзья, и жены, и любовницы. Все они только заключали сделки. И он, Константин Денисов, не умер для них. Он просто вышел из бизнеса.
За занавеской выключили воду, и Костя, повернувшись, вышел из ванной и направился в гостиную, где уселся в одно из кресел и буравил мрачным взором штору до тех пор, пока хранимая персона, облаченная в шерстяной синий спортивный костюм, не вошла в гостиную и не плюхнулась в соседнее кресло. Чуть придвинула его к креслу, в котором расположился Костя, и тут же схватилась за новую сигарету и бокал.
– Это все, чем ты занимаешься по вечерам?
– хмуро спросил он.
– Надо бы поработать!
– отозвалась персона.
– Ну так иди и работай! Мне и так хреново - еще и на тебя тут смотреть!
Она перевернулась, забросив ноги на подлокотник и запрокинув замотанную полотенцем голову. Костя машинально принялся ее рассматривать и тут обнаружил две вещи. Во-первых, Анна Юрьевна совершенно не умела пользоваться макияжем. Во-вторых, она не была теткой. И тогда, возле ресторана, и здесь, в квартире, он смотрел на нее при плохом электрическом освещении, макияж тоже сыграл свою роль. Теперь же, когда ее лицо было отмыто от краски, красивей оно не стало, но смотрелось иначе. Вряд ли ей было больше двадцати пяти. Бледная кожа человека, редко бывающего на свежем воздухе, а сейчас еще
– Может, Таньке позвонить?
– спросила персона.
– Ой, - сказал Костя, - делай, что хочешь!
– Уй, опять спина болит!
– Старость, детонька!
– Что ж она так болит?!
– Я похож на врача?!
– Мерзкое место!
– прошептала персона.
– Мерзкое, мерзкое место! Ненавижу его! Ненавижу!
Сделав это заявление, она уткнулась лицом в подлокотник и разразилась рыданиями. Костя раздраженно встал и ушел в спальню, где валялся на кровати до тех пор, пока из гостиной не долетел шум фена, сплетенный со звуком телевизора. Вернувшись, он устроился на диване и смотрел новости, пока персона, сидя перед включенным компьютером, сушила волосы. Но потом она ни с того, ни с сего бросила фен и принялась переключать каналы.
– Эй!
– возмутился Костя.
– Я же смотрел!
Лемешева продолжала щелкать пультом, и Костя ругнулся, приподнявшись на локте. Он же хранитель женщины - о ужас!
– это ему теперь придется смотреть всякие дурацкие сериалы и слушать отвратительнейшую музыкальную патоку?! Страшно даже представить себе ее вкусы! Мелодрамы с российского канала, ток-шоу типа "Давай поженимся", Каменских и Леди Гага. Господи, убей меня снова - и насовсем!
– О!
– сказала она, найдя на одном из каналов "Водный мир", бросила пульт и продолжила сушку.
– Ну, это еще куда ни шло, - признал Костя, снова опускаясь на диван. На пятнадцать минут в комнате почти установился мир. Новоявленный хранитель лежал на диване и смотрел кино. Персона в кресле шелестела бумагами и щелкала клавишами компьютера. Все это было скучно, но вполне терпимо.
Потом по телевизору началась реклама, и звук был немедленно выключен. Снова приподнявшись, Костя узрел на экране монитора медиа-проигрыватель и вздохнул. Ну вот, сейчас будет и музыка.
К звукам, полившимся из колонок, он совершенно не был готов, поэтому, резко дернувшись, чуть не свалился с дивана. Потом вскочил и подошел к столу. Персона копошилась в бумагах, сдувая с глаз распушившиеся после фена волосы, а вокруг нее плыла, перетекала, накатывала волнами на сердце чистая, глубокая мелодия. Костя узнал ее с первых же аккордов. Та самая песня, которую он слушал в вечер своей гибели, сидя перед рестораном в заснеженной машине.
– Да ладно!
– потрясенно произнес Костя.
– Тебе нравится "Унхайлих"?
– Геборен ун цу либен...
– мурлыкнула она, мечтательно подперев голову ладонью. Костя недоверчиво поджал губы и остался стоять, дожидаясь окончания песни. В сущности, это была очень мелодичная, красивая вещь, так что ничего удивительного в том, что она понравилась девчонке. Вот что будет следующим?
Следующей была "Abwaerts" - не мелодичная баллада - жесткий, резкий, шагающий ритм. Персона сделала звук погромче и вновь уткнулась в бумаги, постукивая в такт ручкой по столешнице.