Злобный рыцарь

Барышева Мария Александровна

– Типа как соответствие или несоответствие маркетинговой политике компании?

– Ну, - Георгий заморгал чуть озадаченно, - вроде того. И тут уже три варианта - либо вновь в хранители, либо на возрождение, либо абсолютная смерть.

– Это как?

– Полное ничто. Тебя просто больше никогда не будет.

Костя резко сел на пол и прижал неощущающиеся ладони к вискам, глухо сказав:

– У меня голова кругом идет!

– Слишком много информации сразу, - Георгий кивнул.
–

Но мы ведь не хотим, чтоб тебя прибили в первый же день работы! Я не всегда смогу быть рядом, у меня своих дел хватает. Запомни - человек хранителю ничего сделать не может, если только не будет испытывать к нему неприязнь, но этого не произойдет, потому что твой флинт понятия не имеет о твоем существовании. А вот другой хранитель может тебя ранить или убить. И еще предметы. Обычно они для нас нематериальны, но в тот момент, когда ты защищаешь от них своего флинта, они могут нанести тебе такой же вред, как если бы ты был живым. Камень, пуля, машина - ну, ты понял. Еще есть порождения.

– Чего?

– Проклятия, сглазы, пожелания, направленные эмоциональные выплески. В твоем мире это были просто слова и взгляды. В нашем мире - это множество крайне неприятных созданий. Ну, это мы тоже отложим до завтра. Тебе понадобится какой-нибудь предмет, а арсеналом нас тут не снабжают.

– Предмет?

– Даже с кошмариками трудно сражаться голыми руками. Ну, это нужно будет поискать или лучше всего поговорить с мусорщиками.

– Я не разговариваю с мусорщиками... Сражаться?!

– Без хорошей дубинки в первые дни любая мелочь может открутить тебе голову...
– Костя тотчас вздрогнул.
– Ой, извини, про голову еще, наверное, рано шутить.

– Мне дадут не только одежду, но и дубинку? Обалдеть!..

– Никто тебе здесь ничего не даст. Уж тем более за просто так!

– Ну, к этому я привык.

– Хранитель все добывает себе сам. И каждый хранитель - сам по себе. Как любому человеку положен хранитель, так любому мальку положен наставник, но так будет только первое время. Потом все будешь делать сам - и не жди от кого-нибудь помощи. Ты можешь завести себе друзей, но ваша дружба не пойдет дальше бесед и прогулок. Главная задача хранителя - сохранить своего флинта и не забывать, что от этого зависит его собственное существование. Никто не станет рисковать своим флинтом, чтобы утирать тебе нос. Поэтому кроме советов иной помощи от меня не жди.

– И где, интересно, я должен добывать себе дубинку?
– Костя, повторяя позу наставника, растянулся на полу.
– Я бы предпочел хороший ствол.

– Не выйдет. Наш мир вещей состоит из того, что обращается в пепел. Бумага, ткань, дерево, некоторые виды пластмасс. Металл в этот список не входит. Ты не найдешь здесь ни стволов, ни ножей, ни камней, ни машин. Но здесь и без того барахла хватает. Мягкий мир... и мы тоже мягкие...
– Георгий подмигнул.
– Так что здесь простая палка или ножик пластиковый - не хуже, чем в прежнем мире хороший ствол.

– Это что же, - Костя вдруг расплылся в улыбке, - получается, я теперь буду ангел-хранитель?

– Посмотри на меня, - предложил Георгий.
– Я похож на ангела?

– Нет.

– Ну а ты тем более. Особенно когда открываешь рот. Ангелов ты здесь не сыщешь, как ни старайся. Те же люди. Без крыльев, без нимбов, частенько и без мозгов... фигурально выражаясь. Плохие люди, хорошие, так себе...

–

Погоди...
– Денисов сдвинул брови, - в машине, прямо перед тем, как меня... я видел какого-то типа... он появился из ниоткуда, он... Хочешь сказать, это был мой хранитель?

– Любопытно, - заметил наставник - без особого, впрочем, интереса.
– Видимо у тебя был очень сильный хранитель. Слишком отчаянно пытался тебя спасти. Надеюсь, его теперь приставят к кому-нибудь стоящему.

Костя скептически усмехнулся сказанному.

– И какой в этом смысл? Кто все это придумал? Господь бог?!

– Не знаю, он мне об этом не говорил.

– А ты его видел?!
– Костя потрясенно приподнялся.

– Не далее, как вчера.

– Ты врешь!
– заявил Денисов с нервным смешком. Георгий кивнул.

– Вру. Никого я не видел. Ни бога, ни ангелов, ни демонов, ни апостолов.

– Но они существуют?

– Об этом я знаю не больше тебя.

– А как же все эти департаменты, службы?! Откуда берутся...

– Ты начинаешь задавать вопросы, не имеющие отношения к делу, - Георгий сел и свесил босые ноги с дивана.
– Значит, очухался. Мне пора домой.

– Но как же...

Пыльная люстра вдруг мелко замерцала, и действо на телевизионном экране рассеклось помехами. Георгий встревожено спрыгнул с дивана, и Костя, решив, что это неспроста, тоже вскочил, настороженно озираясь.

Люстра мигнула еще раз, и ее свет вновь стал непрерывно ярким. В наступившей тишине проросла низкая одинокая нота, к ней присоединилась вторая, потом третья. Мгновение аккорд дрожал, словно в нерешительности, потом затих, почти сойдя на нет, а затем из этого отголоска звука выплеснулась вдруг музыка, заструилась по комнате, заполняя тишину до самого потолка, - прозрачная, легкая, волшебная, рожденная из сердец множества инструментов, и Костя даже не мог определить, каких именно. Впрочем, определять и не хотелось - хотелось только слушать, слушать бесконечно, растворяясь в чарующей мелодии и становясь ею, как растворяется лед в бокале некоего дивного напитка. И он даже не вздрогнул, когда на старый палас гостиной из ниоткуда шагнули вдруг три тонкие изящные фигуры в белых свободных одеждах, спадающих мягкими складками. Прибывшие - девушка, молодая женщина и мужчина денисовского возраста - были красивы необычайно, их глаза светились доброжелательностью, а губы улыбались так, что Костя почувствовал невероятное умиротворение и невольно глубоко вздохнул, хотя, вроде бы, хранители больше не нуждались во вздохах. Впрочем, краешком сознания, не плененным прелестью прибывших, Костя ощутил в этом умиротворении нечто неправильное - как будто оно было отличным пиджаком с чужого плеча, и слегка подобрался, вернув руки в ставшее уже привычным положение.

– Добрый вечер, Константин Валерьевич, - голоса визитеров оказались не менее прекрасны, чем внешность и окутывавшая их музыка.

– Это еще как сказать...
– пробормотал Костя.
– Впрочем, привет.

– О, - скептически произнес Георгий.
– Явились - не запылились! К Константину Валерьевичу Денисову пришедши, а? А ничего, что Константин Валерьевич уже побывал и в отправной точке, и в третьем дне, и в девятом?! Ничего, что я его наставник, и у нас уже как бы занятия?! А тут вы с оркестром и все в белом! Самое, конечно, время!