Злобный заморыш
Шрифт:
— Бонус, босс, — хрипло сказал Жак, присоединяясь к разговору. Судя по бросаемым на пленницу взглядам, он тоже бы не отказался двинуть ей по ребрам сапогом… раз десять.
— Сиволапые рассказали, что она шла с каким-то безоружным недомерком в гоблинской коже, — Хестан что-то делал с кабаньей тушей, продолжая при этом говорить, — Мы по следам видели, он не больше сотни паундов весит. Что-то у него с глазами было, в темных очках шел.
— Плевать, — постановил командир, чувствуя моральную усталость, — Отходим от этого зеленого дерьма на сотню метров, ставим лагерь, ночь проводим тут. Хес, ты чего там делаешь?
— Кусок шкуры вырезаю, —
Изо рта дер Ваарса вырвался смешок, похожий на кашель, но как-то иначе доброхотство партнера и, чего уж там, друга, он комментировать не стал. Вместо этого наёмник подозвал Жака, и они пошли искать место под лагерь. Перенеся на новое место пленницу, Зигфрид отдал Жаку приказ установить все сторожевые сигналки вокруг будущего места отдыха, а сам сел около мычащей что-то своё девушки, вынюхав каждой ноздрёй по порции дрея. Снадобье на время в треть суток приглушало действие стимулятора, который приняли следопыты, выходя на след своей добычи, позволяя краткий и неполноценный, но всё-таки отдых. Через четыре часа свою порцию примет Хестан, ну а Жак будет последним, уже после того, как командир поднимется на ноги.
Дрянь вся эта химия, но он сотоварищи простые честные наёмники, а не Должники, способные сутки напролёт бежать на своих двоих куда глаза глядят. Впрочем, пойманная ими добыча будет очень серьезным оправданием для следующих двух недель, пока ополовиненный кабаном отряд будет отходить от действия стимуляторов.
Дрей мягко толкнул сознание, вызывая нечто вроде опьянения, и Зигфрид решил поболтать пару минут, пока снадобье набирает силу.
— Знаешь, — с кривой усмешкой он обратился к пленнице, — Я слышал о тебе едва ли не сотню баек, дорогуша. Но не верил. Всем свойственно преувеличивать. Но сейчас… мы застали тебя врасплох, безоружную… да ты и сделать-то ничего не сделала, даже шевельнуться не успела! …а Тарина и Милоша выпотрошила свинья. Надо же. Свинья. Из леса.
— Уг… мму… гм… — поведала ему пленница, отчаянно кося взглядом. Судя по всему, ей было просто замечательно.
— Я с ними прошел две войны, отработал с три десятка наймов, вытаскивал эльфов из-под артиллерии в Ранаде, голодал в аль Татре, взятой кригстанцами в осаду… а тут — свинья. Простая зеленая свинья в одном из самых безопасных мест в мире.
— Уххрр…
— Тот, кто прозвал тебя Суматохой, сглупил. Как есть сглупил, — потерянно сообщил Зигфрид спеленатой девушке, — Второе прозвище подходит куда лучше. «Везучая сука»
— Эммм! — даже сквозь наркотический дурман девушка нашла в себе силы нахмуриться и возмутиться.
— Эта пигалица действительно знаменита? — закончивший с сигналками Жак уселся на свое место, с завистью поглядывая на босса. Зигфрид уже блаженно улыбался, чувствуя, как его мышцы расслабляются, а голова легчает, обещая скорый, пусть и неглубокий, сон.
— Тебе бы почаще бывать в обществе, Жак, — оторвался от чистки ружья Хестан, подняв голову, — Эту сучку ищут в десятке стран Лазантры, а про историю в Глейтвитце ходит настоящая легенда.
— Что она сделала?
— Ушла, — иронично хмыкнул эльфорк, почесывая чистым мизинцем свою зеленоватую щеку, — Барон Черемшан, знаешь хоть такого? О… знаешь. Так вот, вся его бригада обложила городок под названием Глейтвитц. Уютное тихое местечко, до сих пор ездят на лошадях и схавнах, никаких автомобилей и паровиков. У местного владетеля случился бал, на котором Суматоха
— Это как? — проявил заинтересованность Жак, покосившись на начавшего клевать носом дер Ваарса.
— В городке был институт благородных девиц. Такое, знаешь ли, уютное заведение для чистеньких высокородных девочек, учащихся манерам, — хмыкнул чистящий ружье наёмник, — Так эта оторва еще до бала каким-то образом туда проникла… ну и добавила воспитанницам в вечерний чай афродизиака производства своего папаши. Через несколько часов, ровно тогда, когда все люди Черемшана заняли позиции, ворота института отворились, а город наводнился очень жаждущими мужского тепла красотками самых голубых кровей. На балу у владетеля присутствовало большинство родителей осатаневших девиц…, так что тебе не составить труда представить, что воцарилось в городе. Трех фонарщиков повесили прямо на их столбах… и без штанов. И это было только началом!
— Эх… действительно, Суматоха, — Жак покрутил головой, принимаясь раскладывать собственное оружие. Впереди наёмников ожидала не такая уж и короткая дорога домой, следовало использовать любую возможность, чтобы обслужить железо. Но по лицу задумавшегося парня было видно, что он представляет себе город, полный неадекватных девушек, домогающихся до первого встречного. Эльфорк понимающе осклабился, а затем начал рассказывать еще одну историю, в которой главным фигурирующим лицом была доставшаяся им пленница.
Троица наёмников пребывала в смешанных чувствах. С одной стороны, они играючи взяли куш, который не оказал ни малейшего сопротивления, с другой стороны — лишились на ровном месте двух старых и проверенных товарищей, что для команды с их квалификацией было настоящей трагедией. Жак, недолго думая, внес крайне щекотливое предложение — увести пленную Суматоху в соседний Затрид, да сдать её там по полной цене, а не отдавать гильдии, через которую они получили этот заказ, безбожные 85 процентов. Понимания предложение не встретило, слишком «громкая» была добыча, слишком открытым был заказ. За снятие таких сливок их будут искать годами. Отряду Зигфрида просто повезло быть единственными из доступных на тот момент.
— Давайте отдыхать, парни, — очнувшийся на минуту дер Ваарс перевел себя в горизонтальное положение, намекая, что разговоры пора завязывать. Возвращаться им будет куда тяжелее, чем бежать налегке по следам, оставляемым двумя неумехами — по уверению эльфорка-медика, Суматоха не будет вязать лыка чуть ли не неделю, так что её придётся тащить.
Хорошо, что она легкая.
Сон лесного ходока под дреем штука нервная и чуткая, за что препарат и ценится. Химия борется с химией, помогая телу и голове хоть немного прийти в себя после забега в несколько суток, но тонус мышц и скорость реакции в случае чего сохраняются полностью. Зигфрид просыпался каждые 10–15 минут, приоткрывая глаза и оценивая обстановку. Жак сидел, отвернувшись от костра, сторожа их покой, Хестан просто лежал с закрытыми глазами на спине. Мышцы лица и рук эльфорка мелко подёргивались, он был в сознании. Такой «отдых» был почти неэффективен, но наёмники практично использовали малейшее подспорье в своем деле.