Злодейка в быту
Шрифт:
Я повторяю почти то же, что уже делала, отпирая сундуки: обращаюсь к внутренней силе. У меня ни тени сомнения в успехе, я начинаю чуть больше чувствовать себя Юйлин, чем погибшей иномирянкой, и с помощью ци ощупываю замок. Никакой магии, чистая механика, так что повернуть язычок не составляет труда.
— Юная госпожа? — вот теперь напрягается командир Вей.
— Не беспокойтесь, пожалуйста. Ждите. — И я первой вхожу и оказываюсь в узком прямоугольнике переднего открытого дворика.
Ничего общего с дворами, привычными Юйлин,
Разве не считается, что растения у входа привлекают удачу? У старосты между фасадной стеной и стеной переднего павильона бурый песок. Ни кустика, ни травинки.
Если у дяди вход в передние павильоны закрывают тканевые пологи, то у старосты — старая, кое-где распустившаяся циновка. И касаться ее действительно не стоит. Не потому, что я брезгую, а потому, что в глазах окружающих уроню свое достоинство.
Кормилица за спиной тихонько причитает, моя смелость ее пугает чуть ли не до обморока.
Я сдвигаю циновку порывом силы — оказывается, магия такая удобная штука! Как я без нее жила?
М-м-м… Почему я? Юйлин начала учиться чувствовать ци, когда ей исполнилось пять лет. Я ведь и Юйлин тоже.
С расщеплением надо что-то делать, и срочно. Но не сейчас. Я прохожусь взглядом по аскетичной обстановке — боковые лавки без спинок, капелька комфорта есть только для хозяина, обеденный стол заменен письменным, а в остальном пустота, и на стенах ни намека на декор или хотя бы отделку.
Вспомнив визит третьего принца, я повторяю за ним: уверенно занимаю место во главе стола.
Что делать, если ко мне никто не выйдет? Не буду же я изображать статую до ночи?
Я прислушиваюсь к ощущениям. Благодаря ци слушать окружающий мир легко, особенно здесь, где нет помех от чужих вихревых потоков. Дотянуться до павильонов внутреннего двора не составляет труда, и я почти воочию начинаю видеть пожилую женщину. Она, по ощущениям, болеет и давно уже не встает. Мать старосты, наверное? От горечи угасания сводит зубы, и хочется прополоскать рот каким-нибудь освежающим отваром.
Через стенку энергичная женщина. Что она делает, я не улавливаю. В общих чертах — хлопочет по хозяйству. И при ней девушка. Думаю, супруга и дочь старосты?
Кроме них, в доме маленький мальчик и еще женщина в положении…
А где сам староста?
Мужское присутствие я тоже улавливаю. Сосредоточенность на поиске дает неожиданный и весьма приятный эффект. В памяти поднимаются воспоминания о здешних правилах и традициях, и я понимаю, что прошла по грани. Я не просто дочь высокопоставленного чиновника, я заклинательница, и мне позволено то, что недопустимо для обычных женщин. Например, я… вправе жить самостоятельно, хотя подобное и не одобряется. Точнее,
Хм, а почему отец отправил меня к дяде? Разве продолжить обучение не было бы лучше? Или отец рассчитывал, что я остановлюсь у дяди ненадолго, а багаж — это лишь страховка на случай, если воплотится худший сценарий?
Рассуждения о вечном прекрасны.
Но делать-то что?
Хм…
Идея, которая приходит мне в голову, с одной стороны, безобидная, с другой, может доставить женщинам семьи несколько неприятных минут… Я решаюсь. И создаю крошечный огонек, больше похожий на блестку.
Легче, чем выписывать иероглиф, и одновременно сложнее. Иероглиф требовалось опустить на замок, а тут…
Блестка улетает к ребенку, и мое сознание словно уходит вместе с ней. Я не вижу в обычном понимании этого слова, но чувство пространства обостряется, и я отличаю деревянные стены от утоптанного земляного пола, застеленного циновками. Нижние начали подгнивать, но никто не удосужился их заменить. Стоит позабытый треснувший кувшин, а чуть дальше неожиданно аккуратно сложены вязанки хвороста, и от кухни тоже веет порядком.
Я же возвращаю внимание на малыша. Сколько ему? Четыре или уже пять? Скука, унылая возня с прутьями. Может, мальчик старше, чем я подумала? Он ведь не играет, он плетет корзину. А еще он толком не присмотрен. Молодая женщина рядом увлечена растиранием сухих трав в порошок.
Заметив блестку, мальчик откладывает работу.
Я немного играю. Огонек то ныряет в корзину, то ускользает из пальцев в самый последний момент. Малыш ловит. Я чувствую, как его охватывают нетерпение и азарт.
Послушная моей воле, блестка ускользает в щель между прикрывающей вход циновкой и полом. Мальчик, забыв обо всем, тишком выбирается во двор и видит мой огонек — я нарочно оставила блестку почти у самого входа, только руки протяни. Почему-то вспоминается ловля бабочек. Ты бежишь со всех ног, а она грациозно порхает, пробует цветы, и, когда тебе кажется, что уже все, вот-вот, бабочка, словно не замечая преследования, проскальзывает между пальцами и перепархивает на соседний куст. Я дразню мальчика и постепенно добиваюсь своего. Он сам не замечает, как оказывается около павильона переднего двора.
У самого входа он мешкает.
Опомнился?
Жаль.
Придется снова пройти по грани приличия.
Павильон, в котором я жду старосту, сквозной — это проход из переднего дворика во внутренний. Это в богатых поместьях павильоны отделены друг от друга садами, а здесь все домики расставлены по периметру квадрата внутреннего двора.
Незримый порыв ци поднимает циновку.
— Ах, вот кто поймал мой огонек! — мягко улыбаюсь я и рассыпаю целое облачко блесток.
На примитивный фокус ребенок смотрит как на чудо.