Зловредный старец
Шрифт:
Для специально дрессированных гонцов это и вовсе не расстояние, так что совсем уж неотложные документы Люкава со Штарпеном слали мне ежедневно – благо их было не так чтоб чересчур много и более пары часов в день они у меня не занимали.
Следующие две недели двор, блестяще и в кратчайшие сроки организованный князем Шедадом (с поправкой на местные условия, конечно), и примкнувшие Владетельные, откровенно развлекался. Днем молодняк, вырвавшийся из тесных оков города и не принужденный более изображать степенное достоинство, гурьбами, ватагами и иными группами лиц по предварительному сговору, носился
Разок самая молодая часть двора выбралась на рыбалку, где Тумил с царевичами показали всем такой мастер-класс, что уже на следующий день двор в полном составе судачил о том, что государь-де с рыбами договорился как-то.
Нет, ну все ведь знают, что царь с рыбами умеет разговаривать!
Вечера же проходили в пирах, пирушках, посиделках за азартными и не очень играми (мое величество сдуру научил всех играть в «Крокодила»), и всем, в общем-то, было очень весело, кроме, отчего-то, Нварда, который с каждым днем становился все мрачнее и мрачнее.
Причина такого его настроя выяснилась ровно на седьмой день, в самый разгар пира, когда юноша встал со своего места, приблизился ко мне твердым шагом и испросил дозволения обратиться. Неслыханная, кстати, дерзость по местным понятиям.
– Государь. – твердо, четко и достаточно громко произнес юноша, когда получил одобрение от старшего по званию – меня. – Вы обещали, что отдадите мне в жены царевну Тинатин, когда я вернусь из похода в Зимнолесье.
– Было такое, обещал. – с общеизвестным фактом спорить мало толку, даже если хочется.
А если еще и не собираешься этого делать, так и вовсе бесполезняк.
– Однако вот он я, здесь, а о нашей свадьбе ровным счетом ничего не слыхать. – народ за столами начал затихать и прислушиваться к разговору.
Никак на скандал надеются?
– Голубь мой, – я откинулся на спинку кресла и смерил молодого человека взглядом, – а я-то тут при чем?
Нвард скрипнул зубами.
– Да, обещал, и от слова своего не отказываюсь. Так ведь ты же сватов-то не шлешь! Откуда мне знать, собираешься ты жениться на царевне или передумал, может? Это тебе ее руки просить положено, а не мне, старому, за тобой бегать и упрашивать.
Сын Ржавого на миг прикрыл глаза и вздохнул.
– Тогда я прошу. – ответил он. – Пусть станет моей женой.
Я хмыкнул.
– Ты ничего не перепутал? Допускаю, что не так уж плохо сохранился для своих лет, но на юную девицу уж всяко не похож, хоть и с косой хожу. – я кивнул в сторону Тинатин. – Вон тебе царевна, ее и спрашивай, пойдет за тебя или не захочет. А я, если что, возражений не имею.
В общем, свадьбу назначили на следующий месяц.
На последний день перед возвращения я тоже решил сходить порыбачить, а не изображать свадебного генерала (с соколами я никак, а носиться с охотничьей пикой или луком годы уже сильно не те, так что приходилось больше символизировать, отдавать распоряжение к началу веселухи, а потом, все больше, посиживать за походным столиком в обществе таких же пожилых участников действа, и под бренчание Хриса-лирника вести высокоумные беседы, ну или в джетан играть – все это так весело, что
Кроме нескольких обязательных телохранителей из Блистательных со мной увязались Тумил, что для стремянного в общем-то вовсе не удивительно, и Валараш. Преподобный, конечно же, человек заслуживающий всяческого уважения, да к тому же был настоятелем храма Морского Деда, но, простите, где он и где рыбалка? Я с самого начала заподозрил, что это не к добру. Так оно, собственно, и оказалось.
Закинули удочки, обменялись ничего не значащими вежливыми фразами, после чего Валараш, не то что в долгий ящик дело не откладывая, но даже первой поклевки не дождавшись, взял быка за рога.
– Государь, – произнес жрец, – Через месяц я отбываю в Ооз. Первые переселенцы уже стягиваются туда, и если мы хотим в этом году на новых землях собрать хотя бы один урожай, то пора приступить к вторжению в Большую Степь.
– Помню, мы обсуждали это. – кивнул я.
– Верно вы помните, повелитель, и о том, что поручили мне основать на новых землях монастырь.
– Отлично помню. – и тут резона возражать не было. – Но удалиться в него ты сможешь не ранее чем через год, а скорее через два. Таков был наш уговор, когда я тебя с Ежиного удела снимал.
– Я помню, ваше величество. Однако заложить его уже на начальной стадии переселения вы не воспрещаете?
– Нет, разумеется. – я пожал плечами. – Ты уже решил где его построишь?
– Между Щумскими горами и Усталым морем. Но… это опасное место, отвлекать на оборону монастыря солдат, которые должны охранять крестьян и ходить в дозоры, не кажется мне правильным.
– И что ты предлагаешь?
Действительно интересно, кстати.
– Если вы, государь, дадите свое дозволение, то Церковь, за свой кошт, могла бы нанять отряд витязей. – ответил Валараш. – На правах временных монахов.
– Витязи вряд ли станут слушаться священников, а временный монах не может быть настоятелем. – заметил я.
Преподобный покосился на Тумила. Я тоже.
Парень сидел насупившись, нахохлившийся как воробушек, и не отрываясь смотрел на гладь озера.
– Рати может быть настоятелем. – буркнул он наконец, а затем повернулся ко мне и посмотрел в глаза. – Я ведь знал, что ты объявляешь поход за веру, когда степень служения выбирал.
Он чуть улыбнулся, совсем невесело.
– Асир когда-нибудь станет царем, а я хочу когда-нибудь стать примасом и быть своему другу надежной опорой, чтобы ему, как тебе, величество, не приходилось с первосвященником себя вести как с быком на танцовище. Если я в свои лета буду настоятелем, то вполне могу в этой задумке преуспеть.
Да уж, не воробушек, зря я про него так. Вообще-то по привычке, на самом-то деле. Вытянулся за последнее время, вырос, уже не проказливый шкодный мальчик, каким я его впервые узнал – юноша, что по меркам Мангала синоним слову «взрослый». Нет, не воробушек. Орленок.
Птенец гнезда, мать его, Лисапетова.
– Значит, ты уже на заплетение все продумал? – спросил я.
– Да. – негромко ответил Тумил. – Прости, величество, что не сказал – тебе бы не понравилось.
«И ты бы мог запретить». Это не было произнесено вслух, но и без слов было понятно.