Зловредный старец
Шрифт:
– Он вообще-то разбойников ловил. – нахмурился внук. – Которые шалили и у соседей тоже.
– Государь! – глаза Энгеля задорно блеснули. – А их еще не повесили?
– Нет. – ответил я. – Асир желает проявить суровость, поэтому для суда просил прислать Фарлака из Больших Бобров.
Сын Морского воеводы поглядел на меня эдак испытующе, но вместе с тем весело, и изогнул бровь, словно вопрошая: «Ну не очевидно ли решение?»
– Хм-м-м… Ты полагаешь?.. А, впрочем, если подать все должным образом… – или, лучше сказать, в моем неподражаемом стиле. – Да, возможно что так мы замнем этот инцидент ко взаимному
Вернувшись в кабинет я аккуратно разложил на столе пергаментный свиток, обмакнул стило в чернила и, стараясь выводить буквы не слишком коряво, начал писать личное письмо любезному соседу.
Дражайшему брату нашему, царю Хатчину Нарину от царя Лисапета из рода Крылатых Ежей – привет.
С прискорбием сообщаю, что пограничная стража твоя совсем разленилась и вовсе не исполняет твою царственную волю. Мой наследник и твой родич, царевич Асир, Владетельный князь Шехамы, давеча лично вынужден был гонять по горам разбойников, многие неприятности доставивших как ашшорским купцам, так и инитарским негоциантам.
Настигнув и схватив их, он принужден был выйти на Восточный Путь туда, куда вела ближайшая тропа, ибо двигаться обратной дорогой с пленниками было бы чрезмерно рискованно – а ведь поставь твои люди кордоны на горных тропах, негодяи попали бы им в руки.
Как, верно, тебе уже доложили, тропа вывела царевича на территорию твоего царства, за что, верю, ты ему не пеняешь.
Однако же, как эти паскудники безобразничали в обоих наших державах, молю тебя послать в Шехамалал облеченного твоим доверием судию, дабы определили мы меру негодникам совместно и казнили их – половину в Ашшории, а половину в Инитаре, – дабы надолго отвадить от глупых и дурных помыслов всевозможных охотников до чужого добра.
Моля тебя не затягивать с этим, ведь скоро снег ляжет на перевалах, а подвергать риску жизнь или здоровье твоего верного слуги я бы не хотел.
Со своей стороны я направил в Шехаму судью сурового, но законы знающего безупречно, каковой уже помогал мне в деле о ереси, да и во внесудебном следствии себя с лучшей стороны показавшего – Фарлака из Больших бобров.
Целую, Лисапет.
Осталось только запечатать и вызвать посла. Авось сработает.
Придвинув к себе еще один свиток я начал писать следующую эпистолу.
Мелкий паршивец!
Уши бы тебе открутить надо!
В зале, где обычно собирается совет министров было довольно прохладно – поди протопи такой, – но, в отличие от улицы хотя бы снег не шел. Вот в окна, да, поддувало, но это еще просто у князя Папака до рам в этой части дворца руки дойти не успели, щели в рамах заклеить. Ежиное Гнездо, оно довольно большое, а зима в этом году выдалась снежная и прохладная… по меркам Ашшории. Градусов десять мороза или около того – единственно что,
Снег еще нападал, но это даже и неплохо, поскольку он не только усложнил жизнь горожанам, но и укрыл посевы в полях. Детишки, опять же, радуются, на санях с горок катаются. Да что там только детишки? Энгель с Утмиром тоже с утра умотали, якобы по военно-морским делам, а к заседанию младший царевич вернулся раскрасневшийся и в стоящей колтуном смерзшейся одежде.
Я в детстве тоже так возвращался, только в отличии от внука, не всегда успевал вовремя, хотя у меня-то часы были, а у него – нету.
Невестка при виде своего младшенького на несколько мгновений даже потеряла дар речи, но потом махнула рукой и высказалась в том духе, что ладно уж, пускай порадуется, а то зима в столице, обычно, это все больше слякоть сплошная, а тут, под новый год на улице натуральная сказка. От предложения всем двором тоже позабавиться, правда, отказалась (с сожалением, как мне кажется) и даже потребовала, чтобы Утмира, буде он снова в таком неподобающем для царевича облике явится, в ворота не пускали, а направляли через калитку. Нечего, де, престиж монаршей семьи в глазах подданных ронять.
Пообещал распорядиться на этот счет – куда от нее денешься?
– …таким образом, в основном благодаря неординарным идеям его величества, год удалось закончить без дефицита казны. – Триур Эшпани. – Впрочем, и без каких-то значимых запасов.
Это мы промежуточный баланс подводим. Почему промежуточный? Потому что финансовый год в Ашшории заканчивается с посевом яровых, когда ясно, сколько народу с голодухи перемерло, да скольким надо срочно выделять из государственных закромов семенного зерна, чтобы не померло еще больше.
– Впрочем, – продолжил казначей, – дальнейшие перспективы скорее стоит определить как многообещающие. Трудами князя Софенине изрядно оживилась торговля с северо-западом страны, поскольку купцы теперь могут беспрепятственно проезжать от Аарты до Ооза и Лиделла и далее, в Мышкино княжество, не опасаясь застрять на раскисших трактах и поморозить насмерть тягловый скот.
– А государь задарма награды и не раздает. – Арцуд приосанился и выпятил орден.
Министр капитального строительства калымами и откатами с Триуром делиться отказался напрочь, через что между ними возникло некоторое, назовем это мягко, недопонимание, так что теперь владетель Софены непреминул ткнуть в нос владетелю же Эшпани своими заслугами перед отечеством, ставя его на место.
– О, это вне сомнений. – мягко улыбнулся в ответ казначей. – Я вам больше скажу, любезный князь, ваши труды по устройству мощеных трактов не только оживили торговлю, но и способствовали росту постоялых дворов вдоль трактов – как их размеров, так и числа, – что идет казне государства лишь во благо.
Ну и твоей собственной, а вот Арцуд с этого бисти ломаного не имеет.
– К тому же, благодаря дороге от Софены до Великой Поо возрос поток товаров из вашего княжества и юго-востока Ежиного Удела до Аарты, что, в свою очередь увеличило число прибывающих в столицу кораблей, которые также платят пошлины. – Триур повернулся ко мне и поставил финальную точку в посрамлении соперника. – Государь, не сочтите за непочтительность, но вам стоит рассмотреть вопрос о награждении князя Софенине еще каким-то знаком.