Злой король
Шрифт:
Слыша это, Кардан издает низкий, резкий звук. Его теплая ладонь скользит по моему животу, повторяя форму кожи. Он снова и снова сладко целует меня и это похоже на падение с высокого обрыва. Его поцелуй словно ледяная горка, создающая яркий импульс каждым прикосновением к ней, пока спустя некоторое время не раздастся грохот разрушения.
Он начинает расстегивать мой дублет и я стараюсь не замерзнуть. Стараюсь дрожью не выдать мою неопытность, потому что не хочу, чтобы он останавливался.
Это похоже на долгожданное нарушение табу. Это похоже
Он наклоняется, чтобы снять свою куртку и я выскальзываю из своей. Кардан смотрит на меня и моргает, как сквозь туман.
— Это просто ужасная идея, — говорит он с изумлением в голосе.
Я соглашаюсь, снимая обувь.
Я отдаю предпочтение чулкам, и не думаю, что есть какой-либо элегантный способ снять их. Разумеется, я и не нахожу его. Запутавшись в ткани и чувствуя себя очень глупо, я осознаю, что могу остановить это прямо сейчас. Я могла бы забрать свои вещи и уйти. Но не делаю этого.
Он снимает белую рубашку с манжетами через голову одним изящным движением, обнажая кожу и шрамы. Мои руки начинают дрожать. Он берёт их в свои и целует мои пальцы с неким почтением.
— Я бы хотел солгать тебе о многом, — говорит он.
Я вздрагиваю, и моё сердце начинает биться в разы быстрее, когда его руки скользят вниз по моей коже, а одна прямо между моих бёдер. Я стараюсь подражать его движениям и начинаю возиться с пуговицами на его брюках. Он помогает мне снять их, а его хвост появляется из-за его ноги и затем обвивает мое бедро, мягко, словно шёпот дыхания. Я провожу рукой по его плоскому животу. Не позволяю себе сомневаться, хотя моя неопытность и очевидна. Его кожа такая горячая под моей ладонью, нежная в сравнении с моими мозолями. Я ожидала большего от его пальцев, которые неуверенно скользили по моей чувствительной коже.
Я чувствую, что тону в ощущениях.
Его глаза открыты, смотрят на мои покрасневшие щёки, отмечают моё неровное дыхание. Я пытаюсь удержать себя от звуков, которые смутят меня позже. Это еще более сокровенно, чем то, как он касается меня.
Ненавижу то, что он знает, что делать, а я — нет. Я ненавижу быть уязвимой. Ненавижу то, как я хватаюсь за него, — ногти моей руки вонзаются в его спину, а мысли разбиваются на маленькие кусочки. Последняя мысль, которая остаётся в моей голове: он нравится мне больше всех, кого я только знаю. И эта вещь, которую он сотворил со мной, — заставил меня думать о нём подобным образом, — самое худшее из всего.
Злой Король. Глава 16.
Одна из самых трудных вещей как для шпиона, стратега или просто личности — ожидание. Я вспоминаю уроки Призрака, который заставлял меня часами сидеть с арбалетом в руке, не отвлекаясь, ожидая возможности для
Ради многих побед нужно уметь ждать.
Вторая вещь, не менее сложная, наступает тогда, когда время приходит. Когда весь импульс освобождается.
В своих покоях я вновь напоминаю себе об этом. Я не могу позволить себе отвлекаться. Завтра мне нужно встретить Виви и Оука в мире смертных, придумать план лучше, чем у Мадока или способ сделать его план безопаснее для Оука.
Я концентрируюсь на том, что скажу Виви вместо того, чтобы думать о Кардане. Я не хочу размышлять о том, что произошло между нами. Я не хочу думать о том, как двигались его мышцы, когда он был во мне, или о том, как ощущалась его кожа под моими пальцами. Или о мягких задыхающихся звуках, которые он издавал, или о том, как его рот касался моего в обжигающих поцелуях.
Я определенно не хочу думать о том, как сильно мне пришлось кусать губы, чтобы не кричать и не стонать от наслаждения. Или насколько очевидно то, что я никогда не делала ничего, из того что мы делали, как и из того, что мы не делали.
Каждый раз, когда мысли направляются в это русло, я встряхиваю память как можно сильнее. Отталкиваю это вместе с огромной уязвимостью, которую я чувствую, с ощущением того, что меня обнажают до глубины души. Я не знаю, как я вновь встречусь с Карданом, не ведя себя словно идиотка.
Если я не могу справиться с проблемой Подводного мира и с проблемой Кардана, то, может, могу помочь в чём-нибудь другом.
С облегчением надеваю костюм из тёмной ткани и высокие кожаные сапоги. Облегчение — потому что, наконец, сделаю что-то физическое, что отвлечёт от мыслей. Я направляюсь через лес, а затем хитроумно пробираюсь в плохо охраняемый дом. Когда выходит владелец, мой нож оказывается у его горла быстрее, чем он успевает сказать хоть слово.
— Локк, — мягко говорю я. — Ты удивлён?
Он поворачивается ко мне, губы складываются в ослепительную улыбку.
— Мой цветочек. Что ты делаешь?
После секунды в удивлении, я понимаю, что он думает, что я — Тарин. Может ли он действительно не заметить разницу между нами?
Пустая чёрная яма, на месте которой было моё сердце, довольна этой мыслью.
— Если ты думаешь, что моя сестра приставит нож к твоему горлу, может, следует повременить со свадьбой, — говорю я ему, отступая на шаг и указывая на стул лезвием.
— Вперёд, садись.
Он садится, когда я пинаю стул, откидывая назад, и Локк растягивается на полу. Он переворачивается, смотря на меня с негодованием.
— Невероятно, — это всё, что он говорит, но в его лице есть еще что-то, чего не было раньше.
Страх.
В течение пяти месяцев я пыталась сдерживать себя, умение, которому я училась всю жизнь — держать голову опущенной. Я пыталась вести себя так, будто я — слабая, без какой-либо силы, всего лишь слуга, и я до сих пор помню каждый свой ответ. Это — равновесие, которое заставляет меня думать об уроке Вал Морена, когда он жонглировал.