Злые песни Гийома дю Вентре

Харон Яков Евгеньевич

80. Въезд Генриха IV в Париж

Со всех церквей колокола гремят.Победный легион изображая,Идут солдаты по двенадцать в ряд:Наш доблестный король в Париж въезжает!Как дешёв нынче стал триумф такой:«Король — католик! Отворяй ворота!»Чёрт с ними, с сотней тысяч гугенотов.Расставшихся в сраженьях с головой!..Соборы. Башни. Скаты острых крыш…«Ты что, опять извлёк перо, повеса?»— Да, государь: я воспеваю… мессу!…Цветы, Девчонки… Здравствуй, мой Париж!А из толпы кричат: «Пошла потеха!Соседи, прячьте жён — Анри приехал!»

81. Жертва

зависти

Прошли сраженья. Заживают раны…Увидев мой простреленный камзолИ взгляды восхищённых парижанок,Агриппа был неимоверно зол.Но не теряться же! — Свою квартируОн за ночь превратил в кромешный ад,Изрешетив парадный свой нарядИз пистолета — чуть ли не мортиры,—И в зеркало скосил пытливый глаз.А льстивое стекло солгало враз:— Какое мужество! Какая сила!…Мы вечером нахохотались всласть,Когда Марго участливо спросила:— Неужто… моль в Париже завелась?

82. Впервые на коленях

Вентре угрюм — как пьяный гугенот,Нечаянно попавший в лапы Гизу.Подумать только: он вина не пьёт!Он о сонетах позабыл, маркиза!Пугаются сорбоннские врачи:Он бредит наяву, он тощ, как призрак…Его болезнь сумеет излечитьОдин бальзам: ваш поцелуй, маркиза!О, сжальтесь! Жизнь его — на волоске.Всё чаще повторяет он в тоске:«Любовь и смерть — нет лучшего девиза!»Ещё неделя, и Гийом погиб:Не смерть страшна, а Фор-л'Эвек 34) (долги!)Его спасёт лишь ваше «Да!», маркиза!

34

Фор л'Эвек — долговая тюрьма в Париже.

83. Рассуждения слуги

У всякого свои предубежденья!Вас злит лорнет, месье, иных — сабо,А, скажем, господина моего —Всё, что к рогам имеет отношенье.На днях он выбил изобилья рогИз рук фарфоровой богини счастья.Над Зодиаком, к счастью, он не властен —А то бы сбил созвездье Козерог!Шарахается прочь рогатый скот,Когда навстречу стаду он идёт,И прячет свой рожок пастух, бледнея…Месье, кладите шляпу на кровать:Рога в передней велено убрать.Ох, мне уж эти узы Гименея!

84. Судьба одного памятника

Задорным кружевом гасконских рифмВсю исписав, что под рукой, бумагу,Всё, что положено, до дна допив,Зевну от скуки — и в могилу лягу.Всплакнувши над «собратом» для приличья,На крест перо и шпагу водрузя,Сам д'Обинье споёт дискантом бычьимГорячий дифирамб — своим друзьям.Затем, оповестив страну и двор,Среди поклонников устроит сборНа памятник любимому поэту.Но монументу бить не суждено:Проект Агриппа спрячет под сукноИ — без меня, увы! — пропьёт монету.

85. День св. Генриха

От залпов пушечных дрожит земля.Кричат герольды в переулках грязных —Сегодня именины короля!Всех парижан зовёт Анри на праздник!Огромные столы на площадяхТрещат, заваленные снедью разной.Быков и куриц жарят на кострах —Бесплатный аромат прохожих дразнит.И для поэтов жаркая пора:Потея над цветистым мадригалом,Малерб изгрыз сто двадцать два пера.И я блеснул бы,

да таланту мало:Кормить Пегаса нечем стало мне.Овёс-то, сами знаете, — в цене!

86. Критикам Агриппы

Кто право дал над Гением глумитьсяТупому попугаю и свинье?Как смеете, чернильные мокрицы,Ругать при мне Агриппу д'Обинье?Из всех поэтов — д'Обинье поэт!В его руках воскресла древних лира.Его стихам — взлетать над клеткой мира,Ломая крыльями преграды лет!А вам — клевать навоз вороньим клювом.Мне одному бранить его дано,Ему — меня. Другим — запрещено!Прочь руки от Агриппы, говорю вам!Quod licet Jovi, это значит — нам,Non licet bovi — вам, слепым ослам! 35)

35

Что дозволено Юпитеру… то не дозволено быку (лат.).

87. Под знаком Кадуцея 36)

Мир начался с торговли: дед АдамЗа яблоко расстался с райским садом.Христос был продан выгодней куда —За тридцать серебром, с доставкой на дом.С тех пор торгуют все по мере сил:Попы, юристы, сводники, маркизы…А Клеопатре головой платилЗа ночь любовник — вот дороговизна!С Наваррским закупили как-то мыПариж, Марго и десять лет тюрьмы —Всего лишь за обедню — просто чудо!…А в наши дни потерян всякий стыд:За тридцать су всю Францию сулитИспанцам некий Генрих Гиз, иуда!

36

Кадуцей — жезл глашатая, парламентария и торгового посла у древних греков и римлян. Здесь подразумевается лишь последнее его назначение.

88. В таверне

Агриппе д'Обинье

Хозяйка раскраснелась у огня.Гасконец тощий, отрезвев от злости(Он проиграл и плащ, и шпагу в кости),Кричит: «До нитки обобрал меня!»Трудясь над жирным крылышком индюшки,Вздыхает, пОтом исходя, монах:«Святой Мартин! Опять ни капли в кружке!Sic transit… Эй, хозяюшка, — вина!»Жонглёр бродячий бьёт мартышку спьяна.О чём-то врёт раскрывшим рот крестьянамЛандскнехт в камзоле четырёх мастей… 37) Так жизнь течёт. Все словно ждут свершенья —По воле рока, по вождей веленью,По прихоти игральных ли костей…

37

…в камзоле четырёх мастей. — Наёмные солдаты (ландскнехты) носили одежду цвета знамени своего господина. Если наёмник служил двум и более вассалам одновременно, его платье нередко отличалось разноцветными рукавами, штанами и т. п.

89. De profundis 38)

Свожу концы с концами еле-еле:Залез в долги я по уши опять.Пришли взаймы мне хоть пистолей пятьДо пятницы на будущей неделе!Я с воскресенья безнадёжно пуст,И кошелёк мой тем же самым болен.Пришли взаймы хотя бы пять пистолей,Коль есть в тебе хоть капля добрых чувств!Жениться с горя? — Лучше лечь в могилу!Пришли мне хоть пистолей пять взаймы!Фортуна-потаскушка изменила —Я просто чудом избежал тюрьмы…Что делать мне? — Схватить перо осталосьИ написать тебе: читай с начала!

38

«Из глубины…» (лат.) — начальные слова заупокойной молитвы.