Змеелов
Шрифт:
Она закинула коромысло обратно на плечо и двинулась к колодцу.
***
Если есть в подлунном мире праздник, что так или иначе встречается у любого народа, от Северных земель до Мёртвой шляховской степи, то это Ночь Великих Костров. По-разному эта ночь зовётся, по-разному рассказывают враки о том, кто разжёг первый пламень, но суть одна: в серёдке лета, когда солнышко припекает всего жарче, а урожай входит в силу, напитываясь материнской любовью почвы, вспыхивают огни. Сладко у тех огней, тепло, светло! Иной раз злые враги примиряются в их медовом зареве, союзы заключаются, зачинаются дети, коим суждено нести свет
Ирга и Василь сызмальства ходили на Ночь Костров рука об руку. С тех самых пор, как не стало матери, а бабка поставила их перед собою и сказала:
– Берегите друг друга, кукушата! Мир большой, но брат сестру, а сестра брата всегда отыщет и всегда выручит!
С этими словами старая Айра вручила им по тлеющему угольку в глиняном черепке – накормить божественный пламень – и отправила на праздник.
Через год от того дня не стало и Айры, а Ирга и Василь в самом деле остались друг у друга одни. Много воды с тех пор утекло, много случалось ссор и недомолвок, но в назначенный день они всегда нагребали угольков из устья печи, брались за руки и шли к кострам. Пока однажды в их дом не пришла, откуда не ждали, Беда.
Ирга сидела у окна и правила погнувшиеся от времени височные кольца на очелье. Кольца были простенькие, медные, хлипкие. Никогда они с братом не голодали, но и дорогого убора али шелковых тканей в доме не водилось. Она сидела и смотрела исподлобья на свою Беду. А та знай сюсюкала с Василём: то кисельку ему поднесёт, то обнимет. Никак не уймётся! Беда ходила уже с трудом, переваливаясь с ноги на ногу, как бокатая кошка. Немудрено: девятый месяц на сносях! А всё норовила то посуде новое место, поудобнее, отыскать, то кашу сварить не как Ирге привычно, а как повкуснее. Беда носила имя Звенигласка. Голос её взаправду звенел ручейком, особливо когда ятровь 1 вечерами вышивала под окном, на том самом месте, где сидела нынче Ирга, и песня летела до самого края острова и стелилась над озером. Ирга ненавидела Звенигласку. А ещё боле ненавидела чадо, которое та принесла в их дом.
1
Здесь в значении невестка
Дело было недавно, и года не прошло. Лето выдалось холодное и дождливое, туманы густые и пахучие, а от сырости люд был зол и напуган. Это островные могут рыбой да морошкой промышлять! А коли погниёт пшеница на большой земле, сколько деревень останется без пищи! Потому, как слыхала Ирга, у соседей случилось немирье. К осени меж селениями завёлся разбойный люд, а нередко целые деревни поднимались и шли на соседей с железом, так страшен был надвигающийся голод. Что удавалось, забирали друг у друга силой, и платили за отвоёванное не монетой, а горячей рудой. Совались даже в Гадючий яр, да уходили несолоно хлебавши: дважды вороги не находили протоков, чтобы провести лодки, а раз плутали так долго, что местные успели собраться и встретить неприятеля вилами. Но то Яр, его сама матушка Жаба защищает. Другим же боги благоволили меньше.
В тот день, верно, небожители и Ирге не благоволили. Поздняя клюква едва успела покрыть дно новенького лукошка, сплетённого Василём. Брат был мастер на все руки, и рыжуха больше думала о том, как удобно легла на локоть рукоять, чем о том, чтобы наполнить туес. И вдруг – скулит кто-то. Да так
– Никак зверь в силках запутался, – решила девка и пошла на звук.
Знай она, что сделается дальше, бросилась бы со всех ног прочь! Но разве небесные пряхи открывают судьбу тому, кого обвивает их тонкая нить?
В камышах у протоки застряла лодчонка. Плохонькая, кривенькая, подтекающая. В Гадючьем яре, где каждый первый жил рыбным промыслом, таких не держали даже детям – смех, а не лодчонка! Уж не пристал ли к берегу недобрый люд?
Но подул ветер, посудина зачерпнула левым бортом воды, а камыши наподдали с правого, и лодчонка начала медленно тонуть. Куда уж тут думать? Плач стал маленько тише, но не умолк. Тот, кого принесло Лихо к берегу, не мог либо не хотел выбираться. Ирга облизала пересохшие губы и, осторожно ступая по кочкам, чтобы не увязнуть в топи, подобралась к камышам. Протянула руку – не достать! Отломила ветку и шлёпнула ею по задравшемуся носу посудины.
– Эй, кто там? Зверь али человек? – как могла грозно спросила она.
Скулёж стих, а после на днище кто-то завозился, от чего судёнышко лишь быстрее пошло тонуть. Ирга приказала:
– Вылазь! А не то хуже будет!
Но вместо того, чтобы подчиниться, человек, а Ирга уже не сомневалась, что в лодке прятался никакой не зверь, перевалился через борт и… целиком скрылся в реке. Только вода забурлила!
– Чтоб тебя Щур драл! – выругалась рыжуха и кинулась следом.
Чужаки Гадючий яр не любили ещё и за то, что причалить, не зная места, было никак не можно. Берега сплошь топкие, болотистые. Станешь не там – провалишься в бочаг. А оставишь судно без присмотру, речные духи утянут на вязкое дно – не сыщешь. Так вышло и на сей раз. Недолго лодчонку удерживали на поверхности камыши, но куда им справиться с непосильной тяжестью! И вот теперь русалки пускали со дна пузыри и веселились, деля добычу – лодку и человека. Да и пусть бы им! Что Ирге неизвестный чужак? Но словно толкнул её кто под колено, и вот уже девка сама – бултых!
Грязная вода, густая, что кисель, полилась в рот и уши, илистое дно заглотило ноги до коленей. Тьма пеленою заволокла глаза: где погибель, где спасение? Второпях девка и воздуха в грудь набрать не успела, и теперь всё нутро жгло огнём. Хлебнёшь мутного киселька – навеки мертвянкой останешься. Станешь топить лодки да зазевавшихся рыбаков, плести косы из ивовых ветвей и туманов, играть на рогозе, как на свирели… Страшно!
«Выручай, бабушка!» – мысленно взмолилась Ирга.
И будто бы ответила из Тени добрая старушка! Протянула руки, в посмертии украшенные белоснежными лентами: хватайся, внученька! Ирга схватила, что схватилось, и всем своим существом потянулась к тусклому солнцу, ворочающемуся за тяжёлыми тучами.
Как выбиралась из топи сама и как волокла за собою спасённого, Ирга по сей день уразуметь не могла. Однако ж страх подстегнул, и сил хватило что на первое, что на второе. Лишь спустя время, очухавшись и извергнув из себя бурую воду, девка разглядела, кого ради чуть не утопла.